В «УГ» состоялся «круглый стол» на тему «Коррекционное образование. Есть ли у него будущее?».  Учительская Газета. «Круглый стол» подготовили и провели Ольга Максимович и Оксана Родионова. Детям с особыми потребностями не хватает общения

Ольга Максимович, заместитель главного редактора «Учительской газеты»:

- Мы не сомневаемся, что будущее у коррекционного образования есть. Проблема в том, каким должно быть это будущее? Потребность в специальном коррекционном образовании очевидна. Общее количество школьников в России - 13219884, а в специальных коррекционных образовательных учреждениях и в специальных коррекционных классах обучаются 428 тысяч детей, то есть 3,3 процента от общей численности. В 2009 году их было 2,33, в предыдущие годы - 2,59, 2,81 процента. К сожалению, детей с ограниченными возможностями здоровья меньше не становится. Однако посмотрите,  как уменьшается количество специальных коррекционных образовательных учреждений и школ-интернатов. В 2000 году их было 1967, в 2006-м - 1810, в этом, 2010-2011 учебном году, - 1795. И поэтому сегодня мы собрались с вами обсудить главные вопросы, от которых зависит функционирование специальных коррекционных общеобразовательных учебных учреждений. Это и распространение опыта, и проблема сокращения коррекционных школ, перевод детей оттуда в инклюзивные школы и классы, и подготовка педкадров, и финансирование коррекционных образовательных учреждений - целый комплекс вопросов.

Наталья Маркевич, директор Фонда поддержки инвалидов с ДЦП и черепно-мозговой травмой «Жизнь с ДЦП»:

- Фонд мы создали два года назад. Мы не коммерсанты, мы работаем как общественная организация. Создали также журнал, в котором говорим обо всех проблемах детей с ограниченными возможностями здоровья.

У нас страна двойных стандартов. Говорят о том, что идет поддержка инвалидов. А на самом деле получается другая картина. К нам обращаются родители, которые вынуждены переводить своих больных детей в общеобразовательные школы, потому что сокращаются средства на содержание коррекционных школ, меньше средств выделяется на зарплату учителям. Во всем этом самое страшное и самое плачевное, что такие дети не могут учиться в обычных школах. Они не способны понимать информацию с той скоростью, с которой ее там дают, или они физически отличаются от здоровых детей. Перевод деток, которые имеют какие-то ограничения, в общеобразовательные школы просто катастрофическое направление! А ведь еще бывает, что нет денег создать коррекционный класс. И дети из коррекционных школ попадают в обычные классы. В итоге ребенок замыкается, закрывается, начинает болеть и перестает посещать школу. Мы получаем усугубление заболевания, которое имеет ребенок. Ни в коем случае не надо закрывать коррекционные школы! Нужно, наоборот, создать условия для того, чтобы они совершенствовались, чтобы рос уровень специалистов. Я считаю, об этом нужно обязательно писать президенту. И в Общественную палату предлагаю обратиться. Поднимать этот вопрос на всех уровнях власти. Спасать детей!

Ольга Максимович:

- А для учеников коррекционных классов в общеобразовательных школах существует свой регламент? Например, сколько длится перемена? Здоровому ребенку хватает 10-15 минут после физкультуры, чтобы переодеться. Для ребенка с проблемами  здоровья требуется другое время... Есть ли правила, которые учитывают это?

Наталья Маркевич:

- Они разрабатываются в каждом субъекте. Но если честно, все зависит от директора школы, классного руководителя. К сожалению, в некоторых местах сливают классы коррекционные и некоррекционные. Такое не разрешается, но что делать, когда нет финансов... Нет возможности учить детей в классах по 12 человек - создают классы по 40 человек. Какое может быть образование в таких коллективах, тем более если детки больные?! Нужен индивидуальный подход. Один ребенок читает быстрее, другой лучше слышит или видит. Они же не роботы. И по диагнозам не подбирают классы. К тому же коррекционных учеников только 6 или 7, остальные здоровые. Вот в чем кошмар этой структуры.

Арина Корохова, учитель русского языка и литературы школы надомного обучения №196, Москва:

- Что касается детей с проблемами, для них очень важно понятие успешности. Поэтому такое большое внимание в нашей школе уделяется внеклассной работе. Если такой ребенок учится в массовой школе, у него есть возможность на школьном вечере выступить на сцене? Он выступит, но не так, как другие. На фоне благополучных ребят он не будет успешен.

Даже в коррекционной школе, когда ребенок находится среди себе подобных, возникают проблемы, но там они решаются легче, потому что система работы направлена на социализацию, адаптацию. Всякое бывает, но проблемы купируются тут же. И у нас  конкурсы проходят - ребята и танцуют, и поют, и читают стихи. Но поставьте наших детей рядом со здоровыми сверстниками, и вы увидите разницу. И они сами увидят, что не дотягивают.

Валерий Лукьянчук, зам. директора Берсеневской специальной (коррекционной) общеобразовательной школы-интерната, Солнечногорский район, Московская область:

- Здесь надо о толерантности говорить. Новое веяние - инклюзия, совместное обучение здоровых ребят и детей с ограниченными возможностями. Если ребенка с проблемами сажают в массовую школу, надо говорить о толерантности всех окружающих. Почему ему там некомфортно? Потому что школа не готова. Там будут и издевательства, и усмешки. К тому же в школе должны быть специалисты. Если у ребенка понижено зрение, учитель должен знать элементарные приемы тифлопедагогики. Если у ребенка понижен слух, значит, учитель должен знать приемы сурдопедагогики. Получается, в школах, где есть коррекционные классы, или школах, которые работают по новым методикам инклюзивного образования, должны быть универсальные специалисты. Один человек - и тифло-, и сурдо-, и олигофренопедагог. Когда такой учитель готовит урок в коррекционных классах, он должен продумать индивидуальную поддержку. А чтобы реализовать все задуманное, он должен знать возможности ребенка. Если ребенок с проблемами здоровья, значит, учитель должен знать, какой подход к нему найти, чтобы то, что запланировано, можно было реализовать. И чтобы ребенок не сидел бездумно, а участвовал в уроке. У нас зачастую сидят дети с разными диагнозами в массовых классах, им тройки ставят ни за что. Потому что родители не хотят их в коррекционную школу отдавать.

Ольга Максимович:

- Как вы оцениваете ситуацию с кадрами?

Валерий Лукьянчук:

- Это дефицит. Например, наша школа находится в деревне между Солнечногорском и Зеленоградом, городами Московской области, 15 километров до одного, 15 - до другого. Мы не можем предоставить квартиру молодому специалисту, не можем ничем его привлечь. У нас кадры с большим опытом работы. Тем не менее мы, конечно, должны раз в пять лет повышать квалификацию. Но это не продумано. Чтобы добраться до курсов, надо встать в 4 утра. И так каждый день. Физически невозможно. Когда мы поднимали вопрос в областном институте повышения квалификации, нам ответили: пожалуйста, 24 человека наберете, мы к вам будем приезжать. Как же я наберу, если мы единственная коррекционная школа в районе? Кого я могу привлечь? Техничек, поваров для счета? Им это не нужно. У меня воспитателей всего 14 человек. Другая проблема. Если на курсы уезжают 4 учителя, значит, в 4 классах уроков нет. Почему бы эти курсы не сделать в каникулы осенние или весенние, чтобы не мешать учебному процессу?

Мария Сомова, представитель общественной организации «Детский орден милосердия»:

- Находимся мы в Москве, существуем больше 15 лет. У нас есть несколько программ. Основная программа, с которой началась наша организация, - Школа взаимной человечности. Мы объединяем здоровых детей и детей с ограниченными возможностями здоровья и учим здоровых детей по-человечески относиться к детям больным. С финансированием все сложнее. Два раза в год проходят очные сессии Школы взаимной человечности в Москве. Раньше мы собирали их на базе коррекционных интернатов в центре Москвы, там жили, это было не очень дорого. Съезжались до ста детей на одну школу. Был результат - дети уезжали одухотворенные. Они по-прежнему уезжают такие, но нам очень сложно это сделать сейчас. Последние два года мы собираем детей в Подмосковье. И это все уже значительно дороже  стоит. Наш научный руководитель - Александр Васильевич Суворов - легендарная личность. Кстати, он против слияния коррекционных и обычных школ. Он пишет в своих статьях, что с детьми должны работать именно специалисты, а не обычные педагоги обычных общеобразовательных школ, которые не знают, как к ребенку-инвалиду подступиться.

В прошлом году мы разработали проект под названием «Добровольцем быть несложно». Он у нас сейчас идет в Москве при поддержке Фонда содействия детям, находящимся в трудных жизненных ситуациях. Это государственный фонд. В рамках этого проекта мы создали четыре интеграционных объединения, где вместе здоровые и больные дети. У нас ребята с разными видами инвалидности. Есть «хрустальный» мальчик, мальчик-аутист, дети с ДЦП. Один коллектив у нас называется «Экскурсионное бюро «Моя Москва», второй - «Школа юного журналиста», третий - «Социально-бытовая мастерская», четвертый - кукольный театр на базе Центра лечебной педагогики. Мы все время хотим привлекать здоровых детей к работе с инвалидами, чтобы они не смотрели с испугом или презрительно на детей-инвалидов, не убегали, увидев на улице инвалидную коляску, не опускали глаза. С другой стороны, я сама слышала, как девочки из школы надомного обучения (красавицы, но у них ДЦП, легкая форма) говорили: «Не хотим здоровым ребятам показывать свою инвалидность!»

Мы напрямую выходим и на руководителей школ, и на органы управления образованием для того, чтобы привлечь здоровых детей в эти интеграционные коллективы. Мы просто сбились с ног. Экскурсионное бюро «Моя Москва» - шикарный автобус (мы работаем с автобусным парком Президента России), великолепный руководитель Наталья Викторовна Титова, Москву хорошо знает, методику знает блестяще, дети ее слушают завороженно. Звоним в школы, описываем все это. Одна, вторая, третья... Безрезультатно. Наконец директор согласилась. Одну школу только нашли! И то сейчас в интеграционный коллектив только одна девочка из этой школы ходит. Это норма? Мы директорам говорим: это то, что нужно вашим детям. Как Александр Васильевич Суворов говорит: «Еще неизвестно, кому это нужнее - детям здоровым или больным? Мне кажется, здоровым».

Мы здесь говорили о толерантном воспитании. Мне кажется, нужна всероссийская Школа взаимной человечности. И начинать нужно с органов образования, с руководителей школ. Убеждать их. У меня сын уже студент, а когда учился в школе, как-то говорит: «У нас мальчик в классе есть, он на коляске». Я говорю: «Почему я его не видела?» «А он дома учится». Ни разу за столько лет из школы ему даже открытку не прислали. У нас разработана программа «Перестань бояться инвалидов». Мы хотим привлечь студентов колледжей к созданию книжек для незрячих детей. Это очень дорогостоящее удовольствие, трудоемкая работа. Промышленным способом такие книги не выпускаются. Сейчас чуть ли не национальной идеей хотят сделать добровольчество в России. Говорится, что у нас много добровольцев, в отчетах их просто миллионы. Где они все? Это все болтовня. Добровольцев тоже нужно воспитывать.

Мы пять лет назад создали при «Детском ордене милосердия» отряд «Бабушкины университеты». Собрали ветеранов педагогического труда со всех округов Москвы, бабушек по разным специальностям - у нас есть портные, дизайнеры, кулинары. В Зеленограде бабушки работают в социально-бытовой мастерской. В этой мастерской занимаются 10 детей-инвалидов. Бабушки обучают их карвингу, вырезанию фигур из овощей. Они великолепно это делают. У многих детей-инвалидов ручки слабенькие, но они справляются. К добровольческой деятельности надо привлекать не только детей, но и взрослых, чтобы они по-другому смотрели на ребенка-инвалида.

Еще одна великолепная программа у нас шла три года, называлась «Детская социальная служба для детей-колясочников». Мы брали детей из детского дома, у которых нет семьи, и приводили их к детям, которые сидят в колясках, не могут двигаться, не могут из дома выходить без посторонней помощи. Они вместе играли, разговаривали, сидели за компьютером, чай пили. Потом детей-инвалидов привозили в детский дом. Такая дружба.

Наталья Маркевич:

- У меня ребенок плавает в спорткомплексе «Олимпийский», там без рук, без ног бывают дети. Вот его реакция. Вещь какая-то упала у инвалида, он говорит: «Я не знал, помочь ему или предоставить его самому себе». Как сделать лучше - подчеркнуть беспомощность инвалида или наоборот? Дети просто не умеют общаться.

Мария Сомова:

- У детей из детского дома, участников социальной службы, сначала был шок, когда они видели детей-инвалидов. Но когда они начинали участвовать в совместных делах, на пятой минуте забывали, какие у кого дефекты.

У нас есть один мальчик, у него очень редкий диагноз - спинальная амиотрофия, он может только лежать, он будет всю жизнь лежать. Гены нарушены. Но голова светлая. Мальчик красивый. Когда он с нашими ребятами общался, боялись, что устанет через 20 минут. А он два часа играл без перерыва. Не  хотел уходить от здоровых детей, потому что испытывает дефицит общения. Мама ему на очередной день рождения купила подарок. Он говорит: мне не нужны подарки, мне нужны друзья.

Наталья Маркевич:

- Может быть, такая должна быть инклюзия: объединять детей не в учебной, а во внеучебной деятельности?

Валерий Лукьянчук:

- Общество не готово. Готовить к такому общению надо с детского сада. И родителей, и детей.

Наталья Маркевич:

- Занимаются этой проблемой только отдельные общественные организации. А общество в целом от этого абстрагировалось. Вроде как у нас нет детей-инвалидов.

Светлана Короткова, зам. директора по учебно-воспитательной работе, учитель математики школы надомного обучения №196, Москва:

- У нас школа особая, расположена на территории детской психиатрической больницы №6. Учатся у нас и временные ученики - дети, которые лежат в больнице, и постоянные - ребята, которые живут в Москве и Московской области. Так вот на постоянных учеников, которые идут как надомники, индивидуалы, выделяется около 197 тысяч рублей в год на человека. А на детей, которые находятся на лечении в больнице, округ выделял неопределенную сумму, которую я, как завуч, не знаю, меня не информируют. В итоге у нас каждый раз в конце финансового года 30 миллионов долга. А между тем у нас в течение года обучаются почти 700 больничных детей. Значит, их мы обучаем в долг. И долг растет. Это несовершенство системы финансирования.

В ноябре прошлого года была конференция. Институт коррекционной педагогики предлагал свои альтернативные стандарты для коррекционного образования. Как будет дальше, пока непонятно. Это все пока только на словах.

Оксана Родионова, специальный корреспондент «Учительской газеты»:

- К теме финансирования хочется озвучить письмо из провинции о ситуации в коррекционной школе. Город не называю. Но этой школе финансирование уже урезали.

«Мы теперь будем казенной школой. Финансироваться будем по минимуму. Прочитали проект - в ужас пришли. Раньше у нас были окулист, педиатр, три медсестры. Теперь  медсестра на 0,5 ставки, окулист - 0,25 ставки, педиатр - 0,25 ставки и диетсестра. Всех, кроме диетсестры, видим один раз в неделю. При малейшем подъеме температуры, каком-то ЧП вызываем «скорую», мы ведь не имеем права давать лекарства. Наша школа специализируется на детях, у которых проблемы со зрением, но к нам всех психически больных и умственно отсталых детей направляют. Они сидят на психотропных препаратах, но это мало помогает. По 2-3 раза в год лежат в психиатрической больнице, там их привязывают за буйство, через пару месяцев выписывают с формулировкой «скоординировать поведение не удалось». Представляете, что они в школе делают? А вокруг ведь инвалиды по зрению, некоторые и передвигаются с трудом. Родители стали забирать их из школы. В прошлом году я выпустила класс, в котором все поступили в вузы! По результатам ЕГЭ мы тоже были лучшие. Но при настоящем раскладе все это быстро сойдет на нет».

Наталья Маркевич:

- Чуть-чуть отъезжаем от Москвы, там уже все закрывается, сворачивается. Нещадно рушат систему, самое хорошее. Такое ощущение, что это делается умышленно, для ухудшения ситуации. И при этом говорится, что строится новая структура системы обучения.

Ольга Максимович:

- Трудно стать учеником вашей школы?

Андрей Рожков, зам. директора по ИКТ и учитель информатики школы надомного обучения №196, Москва:

- Нужно направление от районного психоневролога.

Ольга Максимович:

- Вы принимаете Москву и область? Удовлетворяете ли вы все потребности? Или не хватает мест?

Светлана Короткова:

- Места у нас есть. Но округ пока запретил нам осуществлять набор.

Андрей Рожков:

- Встает вопрос: если не дают денег на одну школу, каким образом власти хотят в будущем в каждой школе завести по специалисту-универсалу?

Светлана Короткова:

- Почему бы нашу школу не сделать центром для консультирования специалистов, которые будут осуществлять инклюзию в своих школах? Создаются новые центры, туда набирают сотрудников, а нам в школу отзваниваются и просят: «Помогите, пожалуйста! Как составить календарно-тематическое планирование?»

Ольга Максимович:

- Давайте суммируем болевые точки и обозначим точки развития. На что нужно обратить внимание тем, кто реально отвечает за федеральную, региональную политику? От образовательной власти очень многое зависит.

Наталья Маркевич:

- Как можно реорганизовывать обычные школы в инклюзивные, если специалистов нет? Первый пункт - нехватка специалистов при вливании детей из коррекционных школ в общеобразовательные школы. Второй пункт - увеличение классов. Не готовы сейчас школы, поэтому эксперимент по переводу детей нужно остановить. Почему создаются новые органы, на них тратятся деньги? А консультируются они у тех людей, которые уже знают тему. Может быть, надо использовать существующие ресурсы? Иначе создается дублирующая система. Есть конкретные программы по инвалидам, которые работают, богатый опыт работы накоплен. Почему не обратить внимание на эти программы и не вынести их на федеральное обсуждение? Вот они, готовые проекты.

Мария Сомова:

- Мне кажется, нашим властям надо подумать над тем, что гражданское общество должно быть более активным. У него много возможностей, у одних -  финансовые, у других - материальные, у третьих - просто человеческие. Детям важно человеческое общение, потому что за счет этого вырастают личности. Они сами себя перестают бояться. Мы их боимся, это понятно, потому что мы лишний раз не поднимем свое тело, чтобы руку подать инвалиду. Нужно использовать разные ресурсы гражданского общества для работы с детьми, которые имеют разные виды инвалидности. Кто что может. Для того чтобы гражданское общество очеловечить. Это, мне кажется, очень важная проблема.

Наталья Маркевич:

- У вас идеи просто феноменальные. Особенно та, чтобы дети из детских домов приходили в семьи к детям-инвалидам, а дети-инвалиды со своими родителями приезжали в детские дома. Эти идеи надо вынести на государственный уровень.

Мария Сомова:

- У нас много организаций, где и мраморные полы, и много специалистов сидят, получают зарплату. Нужна настоящая воспитательная работа в школах. Я у них спрашиваю, почему вы не хотите своих ребят отпустить на экскурсию с детьми-инвалидами? Они мне говорят - у ребенка свободное время, он сам должен принимать решение. Так мы можем развалиться уже завтра. Мы виноваты в том, что так низко упали.

Андрей Рожков:

- Нельзя детей из коррекционных школ оценивать по тем же стандартам, как и ребят из обычных.

Арина Корохова:

- В любом случае в государственном стандарте о них нужно говорить. Будет для них свой стандарт, или он будет включен в общий... Потому что с этим связаны очень многие проблемы.

Светлана Короткова:

- Я напоминаю о финансировании. Эта система должна быть продумана на федеральном уровне.

Андрей Рожков:

- И нужны новые статусы для таких учреждений, как наше.

Кстати

В стандартах особые потребности детей учтены

Маргарита Леонтьева, советник управляющего директора издательства «Просвещение», кандидат педагогических наук:

- Идея включенного образования, то есть совместного обучения учащихся общеобразовательных учреждений и детей с ограниченными возможностями, реализуется все более широко. Конечно, разрабатываемый и уже утвержденный стандарт начального и основного образования не может этого не учитывать.

Следует отметить, что никогда ранее в документах различных уровней по системе общего образования не поднимался вопрос об обучении детей с ограниченными возможностями. Для общеобразовательных учреждений это сложная и новая проблема.

В стандартах всех ступеней общего образования, в том числе и для среднего (полного) общего образования, предусматривается в требованиях к структуре основной образовательной программы наличие в образовательном учреждении программы работы с обучающимися с ограниченными возможностями здоровья и инвалидими. Эта программа обеспечивает в школе специальные условия обучения для таких детей, безбарьерную среду жизнедеятельности и учебной деятельности, соблюдение допустимого уровня нагрузки.

Источник: ug.ru