Инклюзивное образование
инвалидов – интеграция или дискриминация
и
|
|
Чем
инклюзия отличается от интеграции? Можно ли помочь ребенку-инвалиду в условиях общеобразовательной
школы? Почему проблемы инвалидов касаются всех без исключения членов общества?
На эти вопросы отвечали участники Общественных слушаний по делам инвалидов,
прошедших в Госдуме.
Словосочетание «инклюзивное образование» в последнее время у всех на слуху.
Школьник, пострадавший в аварии, возвращается в свой класс, но уже сидя в
инвалидной коляске, это – инклюзия. Ребенок с синдромом Дауна идет в ближайший к
дому детский сад – это тоже инклюзия. Злом или благом является инклюзия
российских школьников и дошкольников? Родители здоровых детей пожмут плечами:
«Нас это, слава Богу, не касается». Еще как касается! Ведь инклюзия
предполагает совместное обучение всех детей – и здоровых, и с особыми
образовательными потребностями.
Здесь и начинаются проблемы, которым были посвящены общественные слушания
«Инклюзивное образование лиц с ограниченными возможностями здоровья: реализация
или дискредитация?», состоявшиеся в Госдуме. В мероприятии приняли участие
госслужащие, педагоги, родители и правозащитники со всей России. Сама встреча
была мероприятием инклюзивным, многие из участников – успешно работающие люди с
самыми разнообразными нарушениями здоровья. Форум был приурочен к годовщине
ратификации конвенции ООН о правах инвалидов.
Справка:В
мае 2012 года Россия ратифицировала Конвенцию ООН по правам инвалидов.
Целью Конвенции является обеспечение полного и равного осуществления инвалидами
прав и свобод человека, уважение к личности и особенностям всех людей. По
определению ООН, к инвалидам относятся лица с устойчивыми физическими,
психическими, интеллектуальными или сенсорными нарушениями, мешающими их
полному и эффективному участию в жизни общества наравне с другими.
Инклюзия
(франц. inclusif – включающий в себя, от лат. includere – заключать, включать)
или включенное образование – термин, используемый для описания процесса
обучения детей с особыми потребностями в общеобразовательных школах.
Гарантии прав людей с ограниченными возможностями здоровья на получение
образования закреплены в Конституции РФ, а также федеральных законах РФ и
типовых положениях.
Приключения инклюзии в России
Ратификация конвенции ООН перевела дискуссию об инклюзивном образовании на
другой уровень – споры идут не о том, нужна ли инклюзия или нет, а о конкретных
методах ее внедрения и проблемах, которые возникают по ходу процесса.
Для выступления на Слушаниях записалось более 40 человек, процитировать каждого
выступившего, даже тезисно, возможности нет. Можно лишь пересказать суть
опасений, которые высказывали педагоги и родители детей с особыми
потребностями.
Сама по себе инклюзия – инициатива очень хорошая, опробованная и принятая во
многих странах, но в России с нею – определенные проблемы. Давайте начнем с
конкретного факта: на всю Владимирскую область не нашлось детского сада,
который бы принял слепого ребенка. Специализированного учреждения нет, а
обычные от слепого ребенка отказываются. Причем напрасно вы думаете, что эта
проблема касается только родителей слепого ребенка.
Как бы вы отнеслись к тому, что вместе с вашим ребенком в группе будет слепой
или ребенок с ДЦП? Как правило, родители относятся очень негативно. И не только
из-за боязни «иных», но по соображениям чисто практическим – особый ребенок
будет оттягивать на себя внимание педагога.
Советская система образования предполагала существование коррекционных школ 8
видов. С одной стороны, дети загонялись в резервации, но, с другой стороны, в
этих резервациях было финансирование и педагоги, обладающие специальными
знаниями и четкие правила. Но в новом Законе об образовании, который вступает в силу с
сентября 2013 года вообще нет понятия «вид коррекционного учреждения».
Финансирование школ сейчас отдано на откуп регионам, а коррекционные учреждения
– удовольствие дорогое, вот и закрывают. Введение инклюзивного образования
послужило поводом, пусть формальным и косвенным, но – поводом, для закрытия
таких учреждении, например, системы лекотек и школ надомного обучения в Москве.
Нет, в законе об образовании, никто не призывает закрывать коррекционные
учреждения, но такая трактовка – возможна.
Некоторым чиновникам показалось, что инклюзия – способ сэкономить. В
коррекционном садике больше сотрудников, чем в обычном, там меньше группы,
особая оплата работы специалистов и другие специальные условия. Все это для
областного бюджета – дорого. Коррекционная школа – учреждение интернатного типа,
в среднем 5-12 детей в классе, работают не только учителя, но и воспитатели, да
и средств на одного учащегося по норме выделяется в разы больше, чем на
обычного школьника.
И вот вводится инклюзия - значит, всех детей можно поместить в обычные школы и садики.
Ура! Коррекционные учреждения больше не нужны, давайте их закрывать. И вот
коррекционный садик сливают с обычным, в котором по норме – 20-25 детей на
одного воспитателя. Теперь представим, что 10 из 20 детей имеют некоторые
особенности развития. Отдадите вы своего ребенка в такой садик? Кому придется
остаться дома – ребенку с особыми потребностями, или обычному?
Похожая ситуация и в школе. Как вы думаете, сможет ли обычный учитель,
прошедший 72 - часовой курс подготовки заменить нескольких специалистов,
изучавших олигофренопедагогику в течение пяти лет? Количество детей в классе
устанавливается в регионах, и делается это, исходя из экономических
соображений, а не из интересов детей.
Кстати педагоги-дефектологи за свой труд получают надбавки. Предполагается, что
обычному учителю они не нужны. Теперь назовите хоть один повод, чтобы обычный
загруженный и замотанный российский педагог захотел видеть среди учеников в
своем классе детей с особыми потребностями.
Недавно в Москве произошла трагедия: попал под поезд ребенок. Этот мальчик был
слабовидящим, но учился в обычной школе. В коррекционной школе слабовидящих
детей учат правильно определять расстояние до предмета и никогда не отпускают
учащихся одних, без сопровождающего, а инспекторы ГИБДД постоянно проводят в
таких школах специальные занятия. То, что для особого ребенка не были созданы
условия в обычной школе, стоило ему жизни.
Среди детей с особыми образовательными потребностями есть дети с ментальными
нарушениями. По новому закону об образовании такие дети могут учиться в обычной
школе. Но при этом в законе нет критерия, по которому можно перевести такого
ребенка в следующий класс. Есть девочка с задержкой развития и есть четвертная
контрольная, которую эта девочка должна написать, чтобы перейти в следующий
класс. Понятно, что девочка эту контрольную никогда не напишет. Это – вопросы
только по учебному процессу. Если начать разговор о поведенческих особенностях
детей с различными нарушениями, то количество вопросов увеличится в
геометрической прогрессии.
Экономия при закрытии коррекционных школ – кажущаяся. Если в обычную школу
придут несколько детей с особыми потребностями, создать условия для каждого из
них будет дороже, чем в коррекционном интернате. Если в класс пришел слепой или
глухой ребенок или аутист, педагогов нужно обучить педагогов хотя бы способам
коммуникации. Слепому и глухому нужно как-то объяснить материал, а с аутистом
–выстроить отношения. Каждый родитель ребенка с аутизмом знает, что в какой-то
момент, для обычных людей непредсказуемый, аутист может «съехать с катушек»,
например, упасть на пол и закричать. Представим, что учитель из самых лучших
побуждений захотел такого ребенка прижать к себе, чтобы успокоить. Это
специалисты знают, что аутисты негативно реагируют на попытки взаимодействия.
Пока в системе образования нет достаточного количества специалистов, которые
были бы способны организовать и поддерживать инклюзию на местах. Но такие
специалисты есть в системе коррекционного образования, которую сейчас активно
разрушают вместо того, чтобы использовать как базу для обучения кадров.
Пока никаких условий для особых детей в российских школах нет, да нет и желания
это делать в школах. В одной школе мальчика-колясочника, проучившегося четыре
года в обычной начальной школе, перевели в коррекционную только потому, что в
старших классах занятия проходили в разных кабинетах, а возить коляску было
некому, да и пандусом школу никто не оборудовал.
Конечно, если в регионе нет коррекционных учреждений - делать нечего, придется
создавать и обучать, а если есть – то зачем их расформировывать? Можно создать
на этой базе ресурсные школы. Чтобы ребенка с нарушениями отправлять не в
открытый космос, а туда, где есть условия. Например, в одной школе есть
педагоги, умеющие работать со слепыми, и создана для них среда, в другой –
сурдопедагоги, а в третей – пандусы и подъемники. Можно помечтать и о школе, в
которой есть условия для детей с несколькими видами нарушений. При этих
условиях дети с особыми потребностями вполне могут учиться вместе с обычными.
Первое, что для этого нужно – желание педагогов создавать доступную среду, но,
положа руку на сердце, есть ли у них для этого время?
Особняком стоят дети с хроническими заболеваниями, которые будучи полностью
готовыми к учебе в обычной школе, не могут туда попасть. А ведь для того, чтобы
ребенок с эпилепсией, или диабетик, даже инсулинозависимый, мог учиться в
обычной, школе, хватило бы обычной школьной медсестры. Но ее «оптимизировали».
Впрочем, сейчас в школах и садиках и для ребенка с гастритом нет условий,
готовить запретили, кухни демонтировали, в качестве еды детям предлагают
разогретые концентраты и шоколадки по «буфетным» ценам. Плоды такой экономии не
заставят себя ждать, ведь уже сейчас на всю школу можно найти только несколько
человек с первой группой здоровья, а если копнуть глубже, то и эти несколько –
не здоровые, а недообследованные.
Инклюзия – условия и методы
В апреле 2012 года в Госдуме проходили парламентские слушания по проблеме
инклюзивного образования и были выработаны рекомендации, содержащие ключевые
идеи. Эти рекомендации не противоречат сохранению в России системы
коррекционного образования. Но на практике все оказывается не так оптимистично.
Несмотря на правильные формулировки закона, его интерпретация и исполнение
приносит российским инвалидам множество новых проблем. Причем на нарушение прав
человека жалуются по двум противоположным поводам. Одни родители хотят обучать
своих детей-инвалидов в обычной школе, но и им в этом отказывают, а другие
хотели бы учить ребенка в коррекционном учреждении, но это учреждение
расформировывают. Немало жалоб от родителей на объединение коррекционных
учреждений с общеобразовательными, напоминающее об анекдотическом гибриде ужа и
ежа. Реальность такова, что каждый случай перевода ребенка из коррекционной
школы в обычную, равно как и из обычной в коррекционную, может стать чьей-то
личной трагедией.
Депутат Госдумы, первый заместитель председателя Комитета Государственной Думы
по образованию, вице-президент Всероссийского общества слепых Олег Смолин определил ключевую задачу общественных слушаний
так: «Выработать рекомендации, которые бы позволили Российской Федерации
разумно и рационально реализовать идею инклюзивного образования, исходя из
сохранения и развития обеих систем – и коррекционного и инклюзивного
образования». По словам Олега Смолина противоречий в этих двух подходах нет, в
чем он сам он имел возможность убедиться на практике, пойдя сначала обучение в
коррекционной спецшколе для слепых, а затем отучившись в обычном вузе.
Учитывая, что инклюзия уже заявлена, а интеграция – идет, инвалидам и их
родителям приходится компенсировать недостачу за свой счет, имея из ресурсов
одну пенсию. Все это напоминает предложение совершить авиаперелет с
пилотами-стажерами, которые наберут необходимый опыт по ходу. Поэтому так много
вопросов было у участников форума к присутствовавшей на мероприятии Светлане
Алехиной, Директору института интегративного (инклюзивного) образования
Московского городского психолого-педагогического университета.
То, что финансовые гарантии для защиты прав инвалидов в России сейчас
слабоваты, отмечали все выступавшие. «Дети у нас есть. А где деньги?» – так
сформулировала проблему одна из мам-активисток. По мнению участников,
финансирование проекта нужно увеличить, имея в виду целевые расходы на
конкретные нужды.
Итоги
Завершая форум Олег Смолин сказал:
«На самом деле мы вовсе не собирались противопоставлять коррекционное и инклюзивное
образование. Мы считаем, что должны развиваться обе системы. Коррекционное
образование должно стать одним из основных ресурсов для инклюзивного. Но,
конечно, исходить нужно, прежде всего, из интересов детей. Образование – редкая
площадка, на которой корпоративная солидарность – благо. Интересы педагогов
образовательного сообщества совпадают интересами детей. Чем лучше будет
педагогам, тем лучше будет ребенку, тем лучше будет в стране».
По итогам Общественных слушаний «Инклюзивное образование для лиц с
ограниченными возможностями здоровья: реализация или дискредитация?» будет
составлен документ, включающий все конкретные предложения.
7 июня 2013 года был издан приказ Министерства образования и науки,
адресованный органам исполнительной Федеральной власти РФ, содержащий
разъяснения к закону об образовании в части инклюзивного и коррекционного
образования. Будем надеяться, что этот документ позволит сохранить
коррекционные учреждения.
ССЫЛКИ:
Алиса ОРЛОВА
Источник: http://www.miloserdie.ru/index.php?ss=1&s=8&id=19467 |