Олег Крецул был первым российским паралимпийским чемпионом по дзюдо для инвалидов по зрению (Пекин-2008). Тогда о нем все говорили как о феномене — человеке, который борется в полной темноте и побеждает зрячих соперников: правила этого вида спорта позволяют участвовать как тотально слепым, так и спортсменам с остаточной возможностью видеть. А потом говорить почти перестали. За это время Олег чуть не умер во второй раз и должен был давно уйти с татами. Сегодня спортсмен полон сил и готовится к Паралимпиаде в Рио. Многое из того, что он и его тренер Виталий Глигор рассказали «Русской планете», звучит в прессе впервые.

Олег: Я попал в ДТП в 1997 году. Лицо мне собирали по частям, глаза не спасли. А потом я узнал, что в этой аварии погибла моя жена. Тяжело было... Меня вернули к жизни друзья: они со мной ели, спали, брали везде с собой. Жена была моей первой любовью. Позже я встретил вторую, и она во многом меня поддержала. Вы только не пишите, что я слепой инвалид. Инвалиды — это больные люди: наркоманы, алкоголики. У меня есть семья: жена и двое детей. Я им в детстве даже не говорил, что я совсем не вижу, говорил: «Вижу плохо». У меня все хорошо.

Через год после аварии я вернулся на татами. Просто постоять, вспомнить. Был уверен, что не буду заниматься спортом. Как можно бороться без зрения? Собрал в мешки свое кимоно, борцовки для самбо, другие вещи и раздал молодым спортсменам.

Виталий: Тренеру, который вел Олега зрячим, было неинтересно ездить на соревнования слепых. А мы с Олегом занимались в одной секции до аварии. В 2001-м решили поехать на международный турнир в Литву. Собрали деньги, он ярко выступил, и его пригласили в сборную России. Я стал его тренером. В тот же год он выиграл чемпионат Европы в Уфе и одолел на Кубке мира бразильца, который на тот момент был уже двукратным паралимпийским чемпионом.

Олег: Сейчас я борюсь лучше, чем тогда, когда видел. Я начал чувствовать борьбу телом. Раньше мы всех сносили силой, хватали и ломали. Ты знаешь, я понял только после Пекина, что такое красивая техника дзюдо.

Виталий: Но все, что до Пекина, было на самом деле легко. А вот потом на него обрушилось какое-то проклятие — иначе не назвать.

Вы представьте, первый мужчина — чемпион Паралимпиады за всю историю российского дзюдо слепых на пике формы и славы, готовится к чемпионату Европы и собирается на следующую Паралимпиаду в Лондон… И на медосмотре узнает, что у него гепатит С.

Что делать? Либо заканчивать со спортом (потому что спорт противопоказан), либо лечиться и возвращаться. Мы обращались за помощью в ФМБА (Федеральное медико-биологическое агентство): все-таки действующий спортсмен, член сборной. Но как-то так оказалось, что квот нет. Его просто списали! Пока ты чемпион, даже устаешь от чрезмерного внимания. Но как только ты заболел, такое чувство, что тебя скинули с поезда, он поехал дальше, и никто не обернулся.

И дело не в деньгах! Мы потратили на лечение премию за Паралимпиаду. Но должен же быть контроль: а вдруг лекарства будут содержать допинг?

Мы нашли врача, который сказал: вирус в крови недавно, можно вылечиться в щадящем режиме. Это уколы в мышцу через день в течение девяти месяцев, лекарства вызывают подавленное состояние и должны приниматься вместе с антидепрессантами, и все это время вообще нельзя тренироваться. А он тренировался, потому что жизнь без спорта не представляет.

Более того, через три месяца после начала лечения Олег поехал на чемпионат Европы и выиграл его. Я был против. «Ну будешь ты еще раз чемпион — зачем на это тратить здоровье? — «Ну давай я чуть-чуть поборюсь».

И вот прошло девять месяцев, анализы оказались хорошими, мы выдохнули: можно готовиться к Лондону-2012. Но еще через три месяца вирус опять проявился. И тут уже пришлось принять самый жесткий курс: уколы в живот и тяжелые таблетки каждый день в течение года. Прошел этот год, вирус, наконец, победили. Помню, Олег был худющий, еле ходил и не мог даже круг пробежать по стадиону.

Почти сразу после этого года лечения проходил чемпионат мира. И Олег решил ехать.

Там в финале попался британец, для которого выиграть у нас было делом чести: мы несколько раз его побеждали. Мощный такой. Олег снова выиграл. С минимальным преимуществом, зато, по-моему, оставил на этом ковре все свое здоровье. Вышел оттуда — я ему вопросы задаю, а он не понимает.

Олег: Я плыл уже, правда. Очнулся только через 40 минут на пьедестале.

Виталий: Потом на медосмотре кардиологи посмотрели его кардиограмму и приказали немедленно госпитализировать. Сказали, он перенес инфаркт на ногах.

— После этого чемпионата Олег мог слечь?

Виталий: Я сейчас понимаю, что он рисковал погибнуть. Он выигрывал только силой духа, потому что он упрямый и не умеет проигрывать.

Нас положили на обследование и в итоге заключили, что сердце в порядке, просто оно получило перегрузку из-за лекарств и тренировок. Оставался год до Лондона. Но еще в 2011 году предстоял чемпионат России, в котором надо обязательно участвовать, чтобы тебя не исключили из сборной и платили зарплату. Я был уверен, что соперников у нас там нет.

Но в финале Олег встретился с борцом из Тулы. Тот молодой, и у него есть частичное зрение. И мы проиграли. Впервые за 8 лет стали вторыми по России.

Понимаете, Олег оставался одним из сильнейших спортсменов планеты. Он проиграл, просто потому что болел. За счет предыдущей медали на ЧМ он получил путевку на Паралимпиаду, и мы начали готовиться. Могу сказать, что Олег подготовился если не на 100 процентов, то на 95.

И вот Лондон. Первые две встречи выигрываем чисто. За полчаса до боя за выход в финал к нам в раздевалку заходит врач — не доктор сборной, а тот, которого нам там выделили. И Олег говорит: кажется, я упал на плечо, побаливает старая травма. Тот достает шприц и колет ему лидокаин в три точки.

Через 20 минут Олег выходит на ковер — и в безобидной ситуации у него вылетает это плечо. Рука висит. Он не знает, что делать: вызов врача на ковре равен проигрышу. Я тоже не понимаю, что происходит. Потом оказалось: лидокаин ослабил мышцы, да еще и обезболил. Его вообще нельзя было колоть.

Олег: Я думал, судорога...

Виталий: Судья ставит их в стойку и говорит: «Надо бороться». Соперник в бою дергает Олега за эту руку, и он проигрывает. Прибежали врачи, приказывают срочно ехать делать снимок. Олег: «Нет, я иду на бой за третье место».

Я знаю, что с одной рукой бороться невозможно. Но знаю и то, что Олимпийских игр в жизни может больше и не быть. У него был один шанс — бросить соперника в первой же схватке. Он поднимает американца одной рукой, но тот выворачивается. Ну и все. Тот атакует, и Олег падает.

Это была трагедия. Столько пройти ради этой Олимпиады — и провести на ней один день. Назавтра мы полетели в Москву на операцию и смотрели соревнования по телевизору в больничной палате. Праздник продолжался, а мы опять остались на обочине.

Прооперировали. Через полгода плечо вылетело опять — как раз в бою с тем самым британцем, которого Олег побеждал после своих тяжелых уколов. Снова обследования, операция, и снова мы делали это без централизованной помощи. В общем, плечо вылетало еще раза три, пока мы не нашли хорошего хирурга, который с этим разобрался.

В 2014 году мы снова вышли на чемпионат России, чтобы нас не исключили из сборной и сохранили зарплату. Хотя Олег еще даже не поднимал больную руку. Первую встречу он выиграл, вторую проиграл и занял третье место — нам этого было достаточно.

А в 2015-м на российском чемпионате в 40 лет он снова победил, чисто выиграв в финале у того же молодого парня из Тулы. И эта победа, наверное, была дороже предыдущих кубков мира и Европы.

Теперь нам сложно проходить каждый медосмотр: после всех этих событий у Олега периодически поднимается давление. Врачи прописывают не тяжелые тренировки, а легкую физкультуру, иначе не допускают к соревнованиям. Последний чемпионат России он выиграл, тренируясь с такой нагрузкой, с какой дети играют в городки.

И вот сегодня днем (15 марта 2016 года. — РП) мы прошли медосмотр и получили допуск на Паралимпиаду в Бразилии. Интенсивные тренировки все также запрещены. Будем выигрывать за счет опыта, тактики... Посмотрим.

Проблема еще в том, что из-за возможности участвовать в Паралимпиаде с остаточным зрением в Рио будет немало борцов, вообще не соответствующих критериям спортсменов-инвалидов. Классификацию дают на основании документов о зрении, которые привозят сами спортсмены из своих стран. И федерации в тех государствах, где за паралимпийские медали дают хорошие премиальные, готовы на все, чтобы туда попасть. Вплоть до того, что привозят фальшивые бумаги.

— То есть Олег будет бороться со зрячими?

— В этом спорте на таком уровне почти не осталось тотально слепых. К сожалению, паралимпийское дзюдо — наверное, самая несправедливая дисциплина.

— Но вам нужна там победа?

— А иначе зачем бороться? Либо грудь в крестах, либо голова в кустах. Важно же не звание. Надо доказать, что рано похоронили.

Олег Крецул был первым российским паралимпийским чемпионом по дзюдо для инвалидов по зрению (Пекин-2008). Тогда о нем все говорили как о феномене — человеке, который борется в полной темноте и побеждает зрячих соперников: правила этого вида спорта позволяют участвовать как тотально слепым, так и спортсменам с остаточной возможностью видеть. А потом говорить почти перестали. За это время Олег чуть не умер во второй раз и должен был давно уйти с татами. Сегодня спортсмен полон сил и готовится к Паралимпиаде в Рио. Многое из того, что он и его тренер Виталий Глигор рассказали «Русской планете», звучит в прессе впервые.

Олег: Я попал в ДТП в 1997 году. Лицо мне собирали по частям, глаза не спасли. А потом я узнал, что в этой аварии погибла моя жена. Тяжело было... Меня вернули к жизни друзья: они со мной ели, спали, брали везде с собой. Жена была моей первой любовью. Позже я встретил вторую, и она во многом меня поддержала. Вы только не пишите, что я слепой инвалид. Инвалиды — это больные люди: наркоманы, алкоголики. У меня есть семья: жена и двое детей. Я им в детстве даже не говорил, что я совсем не вижу, говорил: «Вижу плохо». У меня все хорошо.

Через год после аварии я вернулся на татами. Просто постоять, вспомнить. Был уверен, что не буду заниматься спортом. Как можно бороться без зрения? Собрал в мешки свое кимоно, борцовки для самбо, другие вещи и раздал молодым спортсменам.

Виталий: Тренеру, который вел Олега зрячим, было неинтересно ездить на соревнования слепых. А мы с Олегом занимались в одной секции до аварии. В 2001-м решили поехать на международный турнир в Литву. Собрали деньги, он ярко выступил, и его пригласили в сборную России. Я стал его тренером. В тот же год он выиграл чемпионат Европы в Уфе и одолел на Кубке мира бразильца, который на тот момент был уже двукратным паралимпийским чемпионом.

Олег: Сейчас я борюсь лучше, чем тогда, когда видел. Я начал чувствовать борьбу телом. Раньше мы всех сносили силой, хватали и ломали. Ты знаешь, я понял только после Пекина, что такое красивая техника дзюдо.

Виталий: Но все, что до Пекина, было на самом деле легко. А вот потом на него обрушилось какое-то проклятие — иначе не назвать.

Вы представьте, первый мужчина — чемпион Паралимпиады за всю историю российского дзюдо слепых на пике формы и славы, готовится к чемпионату Европы и собирается на следующую Паралимпиаду в Лондон… И на медосмотре узнает, что у него гепатит С.

Что делать? Либо заканчивать со спортом (потому что спорт противопоказан), либо лечиться и возвращаться. Мы обращались за помощью в ФМБА (Федеральное медико-биологическое агентство): все-таки действующий спортсмен, член сборной. Но как-то так оказалось, что квот нет. Его просто списали! Пока ты чемпион, даже устаешь от чрезмерного внимания. Но как только ты заболел, такое чувство, что тебя скинули с поезда, он поехал дальше, и никто не обернулся.

И дело не в деньгах! Мы потратили на лечение премию за Паралимпиаду. Но должен же быть контроль: а вдруг лекарства будут содержать допинг?

Мы нашли врача, который сказал: вирус в крови недавно, можно вылечиться в щадящем режиме. Это уколы в мышцу через день в течение девяти месяцев, лекарства вызывают подавленное состояние и должны приниматься вместе с антидепрессантами, и все это время вообще нельзя тренироваться. А он тренировался, потому что жизнь без спорта не представляет.

Более того, через три месяца после начала лечения Олег поехал на чемпионат Европы и выиграл его. Я был против. «Ну будешь ты еще раз чемпион — зачем на это тратить здоровье? — «Ну давай я чуть-чуть поборюсь».

И вот прошло девять месяцев, анализы оказались хорошими, мы выдохнули: можно готовиться к Лондону-2012. Но еще через три месяца вирус опять проявился. И тут уже пришлось принять самый жесткий курс: уколы в живот и тяжелые таблетки каждый день в течение года. Прошел этот год, вирус, наконец, победили. Помню, Олег был худющий, еле ходил и не мог даже круг пробежать по стадиону.

Почти сразу после этого года лечения проходил чемпионат мира. И Олег решил ехать.

Там в финале попался британец, для которого выиграть у нас было делом чести: мы несколько раз его побеждали. Мощный такой. Олег снова выиграл. С минимальным преимуществом, зато, по-моему, оставил на этом ковре все свое здоровье. Вышел оттуда — я ему вопросы задаю, а он не понимает.

Олег: Я плыл уже, правда. Очнулся только через 40 минут на пьедестале.

Виталий: Потом на медосмотре кардиологи посмотрели его кардиограмму и приказали немедленно госпитализировать. Сказали, он перенес инфаркт на ногах.

— После этого чемпионата Олег мог слечь?

Виталий: Я сейчас понимаю, что он рисковал погибнуть. Он выигрывал только силой духа, потому что он упрямый и не умеет проигрывать.

Нас положили на обследование и в итоге заключили, что сердце в порядке, просто оно получило перегрузку из-за лекарств и тренировок. Оставался год до Лондона. Но еще в 2011 году предстоял чемпионат России, в котором надо обязательно участвовать, чтобы тебя не исключили из сборной и платили зарплату. Я был уверен, что соперников у нас там нет.

Но в финале Олег встретился с борцом из Тулы. Тот молодой, и у него есть частичное зрение. И мы проиграли. Впервые за 8 лет стали вторыми по России.

Понимаете, Олег оставался одним из сильнейших спортсменов планеты. Он проиграл, просто потому что болел. За счет предыдущей медали на ЧМ он получил путевку на Паралимпиаду, и мы начали готовиться. Могу сказать, что Олег подготовился если не на 100 процентов, то на 95.

И вот Лондон. Первые две встречи выигрываем чисто. За полчаса до боя за выход в финал к нам в раздевалку заходит врач — не доктор сборной, а тот, которого нам там выделили. И Олег говорит: кажется, я упал на плечо, побаливает старая травма. Тот достает шприц и колет ему лидокаин в три точки.

Через 20 минут Олег выходит на ковер — и в безобидной ситуации у него вылетает это плечо. Рука висит. Он не знает, что делать: вызов врача на ковре равен проигрышу. Я тоже не понимаю, что происходит. Потом оказалось: лидокаин ослабил мышцы, да еще и обезболил. Его вообще нельзя было колоть.

Олег: Я думал, судорога...

Виталий: Судья ставит их в стойку и говорит: «Надо бороться». Соперник в бою дергает Олега за эту руку, и он проигрывает. Прибежали врачи, приказывают срочно ехать делать снимок. Олег: «Нет, я иду на бой за третье место».

Я знаю, что с одной рукой бороться невозможно. Но знаю и то, что Олимпийских игр в жизни может больше и не быть. У него был один шанс — бросить соперника в первой же схватке. Он поднимает американца одной рукой, но тот выворачивается. Ну и все. Тот атакует, и Олег падает.

Это была трагедия. Столько пройти ради этой Олимпиады — и провести на ней один день. Назавтра мы полетели в Москву на операцию и смотрели соревнования по телевизору в больничной палате. Праздник продолжался, а мы опять остались на обочине.

Прооперировали. Через полгода плечо вылетело опять — как раз в бою с тем самым британцем, которого Олег побеждал после своих тяжелых уколов. Снова обследования, операция, и снова мы делали это без централизованной помощи. В общем, плечо вылетало еще раза три, пока мы не нашли хорошего хирурга, который с этим разобрался.

В 2014 году мы снова вышли на чемпионат России, чтобы нас не исключили из сборной и сохранили зарплату. Хотя Олег еще даже не поднимал больную руку. Первую встречу он выиграл, вторую проиграл и занял третье место — нам этого было достаточно.

А в 2015-м на российском чемпионате в 40 лет он снова победил, чисто выиграв в финале у того же молодого парня из Тулы. И эта победа, наверное, была дороже предыдущих кубков мира и Европы.

Теперь нам сложно проходить каждый медосмотр: после всех этих событий у Олега периодически поднимается давление. Врачи прописывают не тяжелые тренировки, а легкую физкультуру, иначе не допускают к соревнованиям. Последний чемпионат России он выиграл, тренируясь с такой нагрузкой, с какой дети играют в городки.

И вот сегодня днем (15 марта 2016 года. — РП) мы прошли медосмотр и получили допуск на Паралимпиаду в Бразилии. Интенсивные тренировки все также запрещены. Будем выигрывать за счет опыта, тактики... Посмотрим.

Проблема еще в том, что из-за возможности участвовать в Паралимпиаде с остаточным зрением в Рио будет немало борцов, вообще не соответствующих критериям спортсменов-инвалидов. Классификацию дают на основании документов о зрении, которые привозят сами спортсмены из своих стран. И федерации в тех государствах, где за паралимпийские медали дают хорошие премиальные, готовы на все, чтобы туда попасть. Вплоть до того, что привозят фальшивые бумаги.

— То есть Олег будет бороться со зрячими?

— В этом спорте на таком уровне почти не осталось тотально слепых. К сожалению, паралимпийское дзюдо — наверное, самая несправедливая дисциплина.

— Но вам нужна там победа?

— А иначе зачем бороться? Либо грудь в крестах, либо голова в кустах. Важно же не звание. Надо доказать, что рано похоронили.

Олег Крецул был первым российским паралимпийским чемпионом по дзюдо для инвалидов по зрению (Пекин-2008). Тогда о нем все говорили как о феномене — человеке, который борется в полной темноте и побеждает зрячих соперников: правила этого вида спорта позволяют участвовать как тотально слепым, так и спортсменам с остаточной возможностью видеть. А потом говорить почти перестали. За это время Олег чуть не умер во второй раз и должен был давно уйти с татами. Сегодня спортсмен полон сил и готовится к Паралимпиаде в Рио. Многое из того, что он и его тренер Виталий Глигор рассказали «Русской планете», звучит в прессе впервые.

Олег: Я попал в ДТП в 1997 году. Лицо мне собирали по частям, глаза не спасли. А потом я узнал, что в этой аварии погибла моя жена. Тяжело было... Меня вернули к жизни друзья: они со мной ели, спали, брали везде с собой. Жена была моей первой любовью. Позже я встретил вторую, и она во многом меня поддержала. Вы только не пишите, что я слепой инвалид. Инвалиды — это больные люди: наркоманы, алкоголики. У меня есть семья: жена и двое детей. Я им в детстве даже не говорил, что я совсем не вижу, говорил: «Вижу плохо». У меня все хорошо.

Через год после аварии я вернулся на татами. Просто постоять, вспомнить. Был уверен, что не буду заниматься спортом. Как можно бороться без зрения? Собрал в мешки свое кимоно, борцовки для самбо, другие вещи и раздал молодым спортсменам.

Виталий: Тренеру, который вел Олега зрячим, было неинтересно ездить на соревнования слепых. А мы с Олегом занимались в одной секции до аварии. В 2001-м решили поехать на международный турнир в Литву. Собрали деньги, он ярко выступил, и его пригласили в сборную России. Я стал его тренером. В тот же год он выиграл чемпионат Европы в Уфе и одолел на Кубке мира бразильца, который на тот момент был уже двукратным паралимпийским чемпионом.

Олег: Сейчас я борюсь лучше, чем тогда, когда видел. Я начал чувствовать борьбу телом. Раньше мы всех сносили силой, хватали и ломали. Ты знаешь, я понял только после Пекина, что такое красивая техника дзюдо.

Виталий: Но все, что до Пекина, было на самом деле легко. А вот потом на него обрушилось какое-то проклятие — иначе не назвать.

Вы представьте, первый мужчина — чемпион Паралимпиады за всю историю российского дзюдо слепых на пике формы и славы, готовится к чемпионату Европы и собирается на следующую Паралимпиаду в Лондон… И на медосмотре узнает, что у него гепатит С.

Что делать? Либо заканчивать со спортом (потому что спорт противопоказан), либо лечиться и возвращаться. Мы обращались за помощью в ФМБА (Федеральное медико-биологическое агентство): все-таки действующий спортсмен, член сборной. Но как-то так оказалось, что квот нет. Его просто списали! Пока ты чемпион, даже устаешь от чрезмерного внимания. Но как только ты заболел, такое чувство, что тебя скинули с поезда, он поехал дальше, и никто не обернулся.

И дело не в деньгах! Мы потратили на лечение премию за Паралимпиаду. Но должен же быть контроль: а вдруг лекарства будут содержать допинг?

Мы нашли врача, который сказал: вирус в крови недавно, можно вылечиться в щадящем режиме. Это уколы в мышцу через день в течение девяти месяцев, лекарства вызывают подавленное состояние и должны приниматься вместе с антидепрессантами, и все это время вообще нельзя тренироваться. А он тренировался, потому что жизнь без спорта не представляет.

Более того, через три месяца после начала лечения Олег поехал на чемпионат Европы и выиграл его. Я был против. «Ну будешь ты еще раз чемпион — зачем на это тратить здоровье? — «Ну давай я чуть-чуть поборюсь».

И вот прошло девять месяцев, анализы оказались хорошими, мы выдохнули: можно готовиться к Лондону-2012. Но еще через три месяца вирус опять проявился. И тут уже пришлось принять самый жесткий курс: уколы в живот и тяжелые таблетки каждый день в течение года. Прошел этот год, вирус, наконец, победили. Помню, Олег был худющий, еле ходил и не мог даже круг пробежать по стадиону.

Почти сразу после этого года лечения проходил чемпионат мира. И Олег решил ехать.

Там в финале попался британец, для которого выиграть у нас было делом чести: мы несколько раз его побеждали. Мощный такой. Олег снова выиграл. С минимальным преимуществом, зато, по-моему, оставил на этом ковре все свое здоровье. Вышел оттуда — я ему вопросы задаю, а он не понимает.

Олег: Я плыл уже, правда. Очнулся только через 40 минут на пьедестале.

Виталий: Потом на медосмотре кардиологи посмотрели его кардиограмму и приказали немедленно госпитализировать. Сказали, он перенес инфаркт на ногах.

— После этого чемпионата Олег мог слечь?

Виталий: Я сейчас понимаю, что он рисковал погибнуть. Он выигрывал только силой духа, потому что он упрямый и не умеет проигрывать.

Нас положили на обследование и в итоге заключили, что сердце в порядке, просто оно получило перегрузку из-за лекарств и тренировок. Оставался год до Лондона. Но еще в 2011 году предстоял чемпионат России, в котором надо обязательно участвовать, чтобы тебя не исключили из сборной и платили зарплату. Я был уверен, что соперников у нас там нет.

Но в финале Олег встретился с борцом из Тулы. Тот молодой, и у него есть частичное зрение. И мы проиграли. Впервые за 8 лет стали вторыми по России.

Понимаете, Олег оставался одним из сильнейших спортсменов планеты. Он проиграл, просто потому что болел. За счет предыдущей медали на ЧМ он получил путевку на Паралимпиаду, и мы начали готовиться. Могу сказать, что Олег подготовился если не на 100 процентов, то на 95.

И вот Лондон. Первые две встречи выигрываем чисто. За полчаса до боя за выход в финал к нам в раздевалку заходит врач — не доктор сборной, а тот, которого нам там выделили. И Олег говорит: кажется, я упал на плечо, побаливает старая травма. Тот достает шприц и колет ему лидокаин в три точки.

Через 20 минут Олег выходит на ковер — и в безобидной ситуации у него вылетает это плечо. Рука висит. Он не знает, что делать: вызов врача на ковре равен проигрышу. Я тоже не понимаю, что происходит. Потом оказалось: лидокаин ослабил мышцы, да еще и обезболил. Его вообще нельзя было колоть.

Олег: Я думал, судорога...

Виталий: Судья ставит их в стойку и говорит: «Надо бороться». Соперник в бою дергает Олега за эту руку, и он проигрывает. Прибежали врачи, приказывают срочно ехать делать снимок. Олег: «Нет, я иду на бой за третье место».

Я знаю, что с одной рукой бороться невозможно. Но знаю и то, что Олимпийских игр в жизни может больше и не быть. У него был один шанс — бросить соперника в первой же схватке. Он поднимает американца одной рукой, но тот выворачивается. Ну и все. Тот атакует, и Олег падает.

Это была трагедия. Столько пройти ради этой Олимпиады — и провести на ней один день. Назавтра мы полетели в Москву на операцию и смотрели соревнования по телевизору в больничной палате. Праздник продолжался, а мы опять остались на обочине.

Прооперировали. Через полгода плечо вылетело опять — как раз в бою с тем самым британцем, которого Олег побеждал после своих тяжелых уколов. Снова обследования, операция, и снова мы делали это без централизованной помощи. В общем, плечо вылетало еще раза три, пока мы не нашли хорошего хирурга, который с этим разобрался.

В 2014 году мы снова вышли на чемпионат России, чтобы нас не исключили из сборной и сохранили зарплату. Хотя Олег еще даже не поднимал больную руку. Первую встречу он выиграл, вторую проиграл и занял третье место — нам этого было достаточно.

А в 2015-м на российском чемпионате в 40 лет он снова победил, чисто выиграв в финале у того же молодого парня из Тулы. И эта победа, наверное, была дороже предыдущих кубков мира и Европы.

Теперь нам сложно проходить каждый медосмотр: после всех этих событий у Олега периодически поднимается давление. Врачи прописывают не тяжелые тренировки, а легкую физкультуру, иначе не допускают к соревнованиям. Последний чемпионат России он выиграл, тренируясь с такой нагрузкой, с какой дети играют в городки.

И вот сегодня днем (15 марта 2016 года. — РП) мы прошли медосмотр и получили допуск на Паралимпиаду в Бразилии. Интенсивные тренировки все также запрещены. Будем выигрывать за счет опыта, тактики... Посмотрим.

Проблема еще в том, что из-за возможности участвовать в Паралимпиаде с остаточным зрением в Рио будет немало борцов, вообще не соответствующих критериям спортсменов-инвалидов. Классификацию дают на основании документов о зрении, которые привозят сами спортсмены из своих стран. И федерации в тех государствах, где за паралимпийские медали дают хорошие премиальные, готовы на все, чтобы туда попасть. Вплоть до того, что привозят фальшивые бумаги.

— То есть Олег будет бороться со зрячими?

— В этом спорте на таком уровне почти не осталось тотально слепых. К сожалению, паралимпийское дзюдо — наверное, самая несправедливая дисциплина.

— Но вам нужна там победа?

— А иначе зачем бороться? Либо грудь в крестах, либо голова в кустах. Важно же не звание. Надо доказать, что рано похоронили.