Птица Феникс

Юлия Леонтьева

Опыт семьи, воспитывающей особого ребенка – это опыт создания пространства любви, опыт «выхаживания», исцеления, помощи, опыт безусловной бескорыстной поддержки и служения.

Какой бы болью ни было продиктовано это служение, из какой жертвы и чувства долга не вырастали бы наши стремления, следовать им – необходимо. Иначе, мы не дадим ни себе ни другим шанса изменить этот мир к лучшему.

Мне очень хочется помочь своему сыну. Это ведущий фактор всего того, что я делаю.

Я чувствую, что мое предназначение как матери сейчас – это сопровождение ребенка в его нелегком пути, создание направляющей среды, в которой он сумеет осознать себя таким, какой он есть, и принять себя. Научится проживать то, что дает ему этот мир, и самодисциплине, которая в итоге способна его кажущуюся ущербность превратить в достоинство.

Юлия и Тема

Невероятный путь проживают эти дети. Из стойкого травматика, отвергнутого обществом, – в Человека. В высшем смысле прекрасного, самобытного, расширяющего границы представлений о том, что правильно, а что нет.

Я прохожу этот путь вместе с ним, наблюдая, исследуя, теряясь, в непрерывном поиске вопросов и ответов, порой замыкаясь в себе и сдаваясь в бессилии, затем поднимаясь на следующую ступень, возрождая в себе надежду, но каждый раз я говорю себе только одно: не сдавайся. Никогда. Учись подниматься во что бы то ни стало, учись верить и заново открывать себя с каждым вздохом. Эта пульсация и есть сама жизнь. Постепенно мы учимся усталость превращать в понимание. Замещать черное белым.

Понимание врачует истощение, дарит ресурсы, которые ведут к выстраиванию нового поля всей семьи, созданию особой связи матери и ребенка. И заново, как по спирали, закручивается новая реальность и закладывается новая ступень понимания этого мира со всеми его барьерами и преградами.

Я учусь рядом с ним ценить малое. Замечать детали, снижать темп, больше жить в «здесь и сейчас», нежели в «завтра и вчера». Учусь прощать себя за то, за что раньше никогда не простила бы.

Прежде всего, потому, что не вижу в нем упрека. По незнанию ли, непониманию ли, или по особому строению души, Темка – беззлобный совершенно, совсем не злопамятный, искренний и солнечный человечек.

И мои слезы часто – не о нем, а о себе. О том, как мы теряем чистоту и способность прощать в этой суете и гонке за успешностью и социальной правильностью.

Его бездонные голубые глаза – это взгляд в мое сердце, это увеличительное зеркало мое, это мои страхи и барьеры, это мои неудачи и горести, наконец, это моя Сила и то, в чем я себе сама не могла признаться долгие годы. Это я – только другая, та, которая способна увидеть все то, что таилось во мраке за семью печатями, то, что открыл мне этот ребенок своим появлением на свет.

Глядя на него – я вижу то, от чего так бежала всю свою жизнь, то, что так долго оплакивала и то, от чего отстранялась.

Но самое главное – я вижу то, к чему я могу прийти через этот опыт и то, как много в итоге дарит мне этот путь.