"У самого мужественного водителя России нет ни рук, ни ног"

• 3 Апр, 2012 at 3:07 PM

Оригинал взят у radulova в "У самого мужественного водителя России нет ни рук, ни ног"

Вот такой водитель живет в селе Торхово, что в Тульской области.  Андрей Стоянов "Автомобильная газета" рассказывает об этом человеке. Одному ему пришлось бы трудно, не смотря на все его мужество. Но у него рядом мать, взрослая дочь, вторая жена. Все же мужчина-инвалид почти всегда может найти хорошую супругу, которая будет за ним ухаживать. Женщинам в этом плане труднее, конечно. Тем не менее, с деньгами в семье туго. Так что если будете проездом в Тульской области - заезжайте в Торхово с гостинцами.

У Андрея Стоянова редкое заболевание, которое проявилось в двадцать лет - кровь перестает поступать в мелкие сосуды, и начинается гангрена. Врачи сразу сказали, что это не лечится. "Сначала левую ногу отрезали ниже колена. Это первая моя потеря, - безмятежно рассказывает Андрей. - Страшно было. И жалко и обидно. Как ходить буду? А как отрезали… Два раза падал крепко с кровати, когда просыпался и пытался стать. Но на костылях приловчился - как на самолете. Потом вторую ногу оттяпали, тоже заплакал…"

Едва заболевала нога или рука, Андрей начинал тренироваться, совершенствовал водительские навыки, понимая, что скоро будут резать. Сам переделывал рычаги управления. Когда без правой ноги остался, стал нажимать на рычаг коленкой. Заболела рука – переключал передачи локтем. Потом полоснули пальцы на другой руке, остался только мизинец – целое сокровище: "Сказал, что ничего страшного, не такая большая потеря. А когда гангреной взялся и мизинец, управлял только локтями".

Полтора года назад хирурги сказали, что придется отнять и левую руку. Все, дальше жизнь без конечностей, бесконечная жизнь. В областной больнице одну руку оттяпали сразу по локоть, протез на нее не наденешь. А с гангреной другой руки отправили в районную больницу. Но Андрей поехал в железнодорожную. Чтобы освободить его от платы, главный врач решил провести показательную операцию для своих учеников. Медики дивились, как мужественно пациент переносит свои несчастья. Нередко, лишившись даже одной ноги, человек спивается или в окно выбрасывается. Когда Стоянова уже положили на стол, добрый хирург спросил: «Как тебе резать-то?». Андрей попросил оставить культю подлиннее. Через два дня боль утихла, стало легче и на душе: похоже, теперь укорачивать нечего.

Три женских сердца сострадают Андрею и обогревают его – матери Валентины Михайловны, жены Натальи и девятнадцатилетней дочери Лены. Они переносили его несчастья как свои. "Проводила в армию хорошего, а встретила больного, – слезы бегут из глаз Валентины Михайловны. - Вот смотрю и плачу. Ухаживаю, нянчу на руках".

Дочь у Андрея – от первой жены, которая не захотела жить с калекой. Лена осталась с отцом. А двенадцать лет назад, когда Стоянов уже был на костылях, познакомился с Наташей. Как решилась связать жизнь с инвалидом? "Любовь", - без признака напыщенности говорит она.

Рядом с Андреем стали крепче и его женщины. Дочь, которая делала перевязки после очередных операций, учится на фельдшера, но под приглядом отца она стала и автомехаником. «Оку» перебрали всю до последней гайки. Когда в очередной раз проржавела, купили новый кузов и вместе с братом Андрея перекинули на него все старые узлы. Лена самостоятельно снимала даже тяжеленную коробку передач.

Андрей не может сидеть без дела. Самое тяжелое время – зима. Но и тогда частенько подрабатывает на жизнь извозом. Односельчане не боятся садиться в его машину. Дважды в неделю возил в Москву «челноков».


"Руки вернуть - сколько дел сделал бы! А может порыбачим?" Боком допрыгав в кожаном мешке до коляски, Андрей взбирается на сиденье и направляет ее к пруду на окраине села. Наташа – непременный спутник в таких походах. Ее миссия - наживить червячка на крючок. Забрасывает леску Андрей самостоятельно. Глаза горят, через пару минут уже разглядываем карпа. Отцепив, отпускает рыбу в пруд. Поехал бы и на отдаленные места, но пока нужно копить на бензин. Пенсии Андрея – 6300 рублей и других скромных доходов семьи хватает только на продукты и сигареты. Прикуривает он без посторонней помощи и от зажигалки, и от спички, которую вставляет в какую-нибудь расщелинку.

- На бензин я не прошу. Сто рублей можно заработать и сваркой и извозом. Или с матерью металл собираем по деревне.

В магазины и на рынки Тулы Андрей тоже ездит на своей «Оке». Здесь его уже знают, даже дают запчасти в долг. Но когда впервые подъехал к прилавку на машине, продавец припустил матом: «Ты что, крутой? Вылезти не можешь?» Андрей нырнул в свой мешок и предстал пред очи онемевшего торговца. Он и дома старается все делать сам, даже бреется. Но за столом «правая рука» - жена всегда рядом, зачастую и тарелка у них одна.

- Стараюсь вес не набирать, - смеется Андрей. - Наверно, килограммов 40 вешу сейчас. Иначе самому тяжело передвигаться, и таскать меня кому-то тоже нелегко. В туалет поначалу то бабушка, то Наталья носили. А потом приспособление сделал, справляюсь. Стараюсь как можно меньше нагружать окружающих. Газ включен – выключу. Сейчас боли сошли, в душе все улеглось, и такое ощущение: что Бог дал - так тому и быть. Жизнь не сахар, но и жаловаться и плакать теперь ни к чему.

Труднее всего смириться, однако, с несправедливостью. В День инвалида Андрей подвозил сотрудниц сельсовета, которые вручили подарок одному калеке. И будто не заметили, кто ведет «Оку». В сельской администрации на вопрос корреспондента, нельзя ли хоть в чем-то помочь Стояновым, простодушные сотрудницы сказали, что «и у самих денег нет».

- Никогда не просил в собесе путевку в санаторий, а сами не предложили ни разу, - говорит Андрей.

В магазины ему не зайти, в городе только два разрешающих знака для инвалидов. Но не это его тревожит. Беда в том, что срок действия водительского удостоверения закончился. Врачи не только отказались выдать новую медицинскую справку, но и позвонили начальнику РОВД: «Вы знаете, что у него ни рук ни ног?» Пока Андрею везло на добросердечных гаишников, но все же мечтает о новом удостоверении:

- У нас нет ни одного автобуса, оборудованного для инвалидов. А раз так, то дайте мне ездить самому. Чиновники видят букву закона, на запреты они горазды. Но почему запрос в воинскую часть мне делали десять лет, а я бегом выполнял приказы командира? Не могу я без движения. Машина мне теперь нужна как воздух. Когда одна рука еще была, я культю за спину прятал, если гаишники останавливали.

Машину Стоянов водит 14 лет, причем половину этого срока – без ног и рук. И ни одной аварии. Гораздо страшнее за рулем не он, а любой пьяный. Сейчас Андрей мечтает накопить денег и отправиться на Селигер всей семьей. "Были конечно дни отчаянные, - сказал он на прощание, - но сейчас унывать ни к чему".

http://svetlana75.livejournal.com/1691215.html#cutid1