Российские провизоры иногда продают таблетки с крысиным ядом, кирпичной пылью, пестицидами, чернилами для принтеров и даже с мастикой

Лекарственный дефицит давно ушел в прошлое. Лет двадцать назад в наших аптеках свободно можно купить было разве что йод, зеленку да аспирин. Сейчас полки буквально ломятся от разного рода лекарственных препаратов, причем, главным образом импортного происхождения. Почти все они доступны, поскольку продаются без рецепта, и отличаются только ценой. Но это изобилие обернулось большой проблемой - в стране пышным цветом расцвела нелегальная фармацевтика. Сегодня, выходя из аптеки, никто не может быть до конца уверен, что ему там дали нужное лекарство, а не подделку.

Бизнес на здоровье людей продолжает развиваться еще и потому, что наказание за подобную деятельность у нас почти символично, а прибыль исчисляется миллионами. Мировой оборот лекарственных фальсификатов оценивается экспертами в 2,5 млрд долларов в год, российский «черный рынок» фармацевтики - в 300 млн долларов.

Примерно десятая часть всех лекарств, продаваемых в мире, фальшивые или контрафактные, утверждают аналитики. Сколько подделок лежит на полках наших аптек, точно не знает никто: статистика здесь очень разная.

В Росздавнадзоре говорят, что за последние пять лет количество фальсификатов снизилось в четыре раза, и на данный момент их доля не превышает 0,1-0,2 % общего числа препаратов на рынке. Но независимые эксперты считают эти показатели необоснованно заниженными и называют совершенно другие цифры - от 7 до 20 %. В этих же границах данные Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) по нашей стране - 12 %.

Цифра в 20 % была, кстати, озвучена на последних парламентских слушаниях в Госдуме, посвященных проблемам отечественного фармацевтического рынка. Если взять ее за основу, получается, что каждое пятое лекарство в аптеке - подделка.

При этом специалисты констатируют тот факт, что технологии «пиратского» производства достигли таких высот, что зачастую уже невозможно отличить подделку от оригинала.

Уровень подделок сегодня очень высокий, и чисто визуально ни аптека, ни потребитель, ни порой даже производитель определить не может, только через анализ», - признает гендиректор Ассоциации российских фармацевтических производителей Виктор Дмитриев.

Отсюда становится понятно, почему многие зарубежные брендовые препараты у нас часто оказываются совершенно неэффективными. То есть платим-то мы за оригинальное лекарство, а получаем «обманку», в раскрученной благодаря телевизионной рекламе упаковке.

И полбеды еще, если она приготовлена только на основе глюкозы, мела и соды: такие таблетки вряд ли помогут при той же простуде, но хотя бы сильно не навредят.

Но в поддельных лекарствах, как пишет «Коммерсантъ», зачастую «можно встретить и такие неподходящие для медикаментов ингредиенты, как: крысиный яд, кирпичная пыль, пестициды и тяжелые металлы. Для придания «правильного» цвета своим изделиям аферисты используют промышленную краску, чернила для принтеров и даже мастику».

От таких пилюль не то что проку не будет, их применение может быть чревато серьезными последствиями, и даже летальным исходом.

Но аферистов ничто не останавливает. В погоне за прибылью они не считают людские потери, и трагедии отдельных людей их совершенно не трогают.

Ровно год назад в Москве была разоблачена преступная группа, которая продавала фальшивое лекарство от рака. Одна ампула препарата «Орион» стоила от 30 до 60 тысяч евро. За эти деньги мошенники обещали вылечить самых безнадежных больных. Они цинично рассчитали: люди готовы поверить любым обещаниям, когда врачи бессильны помочь. И наживались на отчаянии умирающих и их родственников.

Свой «уникальный» препарат аферисты продавали через интернет-сайт, указывая, что он якобы прошел все клинические испытания. «Орион» стал последней надеждой родителей 16-летней Даши Ш. Когда медики столичной клиники, в которой девушка проходила курс химиотерапии, сказали, что спасти ее не могут, они позвонили распространителям чудо-лекарства. Девушке сделали два укола, через несколько дней она умерла.

Такой же случай произошел с 14-летней девочкой. Чтобы купить «Орион», родителям пришлось заложить дом. Но после трех инъекций девочка скончалась. Уже потом, когда следователи стали разбираться с «Орионом», выяснилось, что его применение может навредить даже здоровому человеку.

Тем не менее, вполне вероятно, что продавцов убийственной «панацеи» даже не накажут строго: дело возбуждено по статье 159 УК РФ (мошенничество), а она не отличается особой суровостью.

По сегодняшним правовым нормам производителям фальшивых лекарств в нашей стране грозит максимум 6 лет лишения свободы. Да и то только в том случае, если удастся доказать, что применение «лекарства» закончилось смертельным исходом. А это, как признают эксперты, очень сложно.

«Правоохранительные органы сталкивались с тем, что они видят явные правонарушения, но статью подобрать крайне сложно, - говорит Виктор Дмитриев. - Либо это статья о мошенничестве, либо статья о нарушении авторских прав и так далее. Очень сложно собрать доказательную базу для применения этих статей. Как правило, такие дела часто рассыпались. При этом вред, который может нанести фальшивая таблетка, фальшивое лекарство, безусловно, крайне высок, и там вплоть до летальных исходов».

Адвокат Общества защиты прав потребителей Алишер Захидов также признает: «Нужна огромная предварительная работа по сбору доказательств, которую далеко не каждый потребитель может осилить. Поэтому если и будет суд, то это, к сожалению, обычно бывает только по каким-то тяжелым случаям - по смертям, по массовому отравлению, по гибели людей».

Но и судебная практика демонстрирует фактическую безнаказанность лжефармацевтов: за последние годы в тюрьму попали лишь несколько мошенников, специализирующихся на этом грязном бизнесе, большинство отделывались штрафами.

Первое громкое дело о фальшивках было возбуждено в 2006 году, и связано оно с сестрой фармацевтического миллионера Владимира Брынцалова Татьяной. На заводе, который она возглавляла, действовал подпольный цех, где подделывали популярные импортные препараты - «Ноотропил», «Мезим», «Но-шпа», «Баралгин». Подделки выпускали тоннами и через подставные фирмы поставляли в аптеки. На этих махинациях, как было доказано в суде, предприятие заработало 80 млн рублей. Но все виновные (по делу проходили четыре человека) получили условные сроки, и еще суд назначил штраф 50 тысяч рублей.

Пять лет условно получил и организатор производства поддельного «ТераФлю» в Санкт-Петербурге. А подпольный предприниматель, наладивший выпуск фальшивых сердечных препаратов на фабрике под Серпуховом, был оштрафован на 300 тысяч рублей.

Выгода во всех этих и подобных случаях, как несложно догадаться, значительно покрывает издержки.

По данным Росздравнадзора, за девять месяцев нынешнего года из обращения изъяли 21 серию 14 торговых наименований фальшивых лекарств. В прошлом году с рынка пришлось удалить 422 торговых наименования 1179 серий лекарственных препаратов. Но если тогда основные претензии были адресованы к отечественным лекарствам, сейчас все чаще обнаруживают фальшивый импорт.

Эксперты отмечают, что подделывать предпочитают самые эффективные и популярные препараты, причем далеко не всегда дорогостоящие. Больше всего от мошенников страдают раскрученные бренды - такие, например, как «Но-шпа», «Супрастин», «Кавинтон», «Эссенциале». Подделывают и антибиотики, и болеутоляющие, и сердечные препараты, и даже БАДы. Причем, как оказалось, в России производится лишь 50% «обманок», еще 10% поступает к нам из Прибалтики, а остальные 40% из КНР и Индии.

Специалисты говорят: если фальшивое лекарство произведено, то сегодня или завтра, в любом случае оно будет реализовано. И пока не будет остановлено производство, говорить о борьбе с фальсификатами просто несерьезно.

Недавно, впрочем, произошло событие, которое, возможно, позволит навести в лекарственной сфере какой-то порядок. 28 октября Россия и еще 11 европейских государств подписали в Москве Конвенцию «Медикрим» (MEDICRIME Convention) (она была принята годом ранее), которая призвана очистить мировой фармацевтический рынок от всех нелегалов. Документ вводит уголовную ответственность за производство, сбыт, рекламу, незаконную транспортировку, а также документальное сопровождение фальсифицированных лекарств и иных средств медицинского применения.

«Подписание этой Конвенции - это некая инвестиция, в том числе в будущее, которая позволит на качественно новом уровне противодействовать обороту нелегальной фармацевтической продукции», - таково мнение председателя экспертного совета по здравоохранению общественного объединения «Деловая Россия», кандидата фармацевтических наук Давида Мелик-Гусейнова.

- Как сейчас обстоят дела на фармацевтическом рынке?

- Если говорить о российском фармацевтическом рынке, то для него проблема фальсификатов является не самой острой. Их на российском рынке примерно 0,1-0,2 % от всего оборота всей лекарственной массы. Я бы сказал, что здесь дела у нас обстоят даже лучше, чем в США и во многих развитых странах Европы. Почему там хуже? Потому что там рынки больше, а чем больше рынок по объему, чем больше денег на нем вращается, тем он более привлекательный для фармацевтических пиратов. В России рынок небольшой, он всего «весит» где-то 20 млрд долларов США. Понятно, что и в России есть фальсификаты, и с развитием рынка их будет становиться все больше и больше. С ними, безусловно, нужно бороться. Но у нас есть еще более серьезная проблема.

- Какая же?

- Такой проблемой у нас является очень большой объем некачественной продукции. К сожалению, эти понятия - фальсифицированная и некачественная продукция - часто смешивают, хотя это совсем разные вещи. Что такое некачественный препарат? Это такой препарат, который был произведен в качественных условиях, согласно всем стандартам и ГОСТам. Изначально это может быть полноценный препарат, но он неправильно хранился, допустим, у дистрибутора на складе или в аптеке. Или прошел срок годности этого препарата. Вот доля подобной продукции в России очень большая, примерно 10 % от оборота. Но конвенция, которую подписала Россия, распространяется не только на продукцию фальсифицированного плана. Она даст определенный толчок для решения проблем, связанных также с обращением некачественной продукции. Будут внедрены соответствующие стандарты производства, стандарты логистики, стандарты отпуска лекарственных препаратов в аптеках.

- И все же не совсем понятно, почему данные о фальсификате так расходятся? ВОЗ дает 12 %, депутаты - целых 20 %.

- Все от смешения понятий: фальсифицированная, некачественная еще и контрафактная лекарственная продукция добавляется в эту «копилку». Контрафакта на рынке примерно 5 %. А СМИ и депутаты сбивают это все, условно говоря, в одну кучу. Нельзя так делать. ВОЗ же оценивает долю фальсификатов по тому информационному контентному полю, которое есть сегодня в той или иной стране. Статистики полноценной, к сожалению, на рынке нет. Единственный орган, который ведет статистику специальную, это Росздравнадзор. Мы, - то есть экспертные организации, которые тоже исследуют фармацевтический рынок, - ежедневно получаем информацию из более чем 15 000 аптек, одновременно работаем с дистрибуторами, и мы тоже получаем довольно низкую долю именно фальсифицированной продукции. Так что, конечно, есть моменты, в которых мы расходимся с Росздравнадзором, но здесь мы с ними совпадаем.

- Тот же Росздравнадзор отмечает, что в последнее время подделок стало гораздо меньше. Это так?

- Это действительно так. Если мы будем сравнивать 90-е годы или, к примеру, начало двухтысячных, то тогда на самом деле фальсификатов было, хоть и не критично, но значительно в большем объеме, чем сегодня. Но здесь следует отметить, что и доля фальсификатов в мире снижается.

- А вообще, как и где этот фальсификат и контрафакт лекарственный производится.

- Что касается контрафактной продукции, то она может быть вполне качественной, если ее произвели с учетом всех правильных формул, дозировок и т.д. Но выпускается она нелегально, в обход каким-то налоговым схемам, или ввозится на российскую территорию по «серым» схемам импорта. А фальсифицированная продукция готовится уже не на заводах, которые имеют государственную лицензию, а это, как правило, продукция кустарного производства, ее делают в подвалах, полуподвалах, в заброшенных цехах. Бывают резонансные случаи. Вот в прошлом году накрыли цех в Санкт-Петербурге, который производил «ТераФлю». В этом году поймали вагон «Но-шпы» под Ростовом-на-Дону. Но здесь я бы отдельно отметил, что представители легального фармацевтического бизнеса сами очень любят считать свои деньги. У них есть армия медицинских представителей, людей, которые отслеживают закупки и поставки тех или иных препаратов во все точки нашей необъятной родины. И сами фармкомпании заточены на то, чтобы вот такие нарушения выявлять. И когда подобные ситуации случаются, именно фармкомпании начинают первыми бить в колокола: вот в этой аптеке был поставлен препарат непонятно какой серии, и непонятно какого производителя. Поэтому тут и бизнес, и контролирующие органы работают в унисон, скажем так.

- А что, на ваш взгляд, следует сделать, чтобы полностью навести здесь порядок. Это вообще возможно?

- Определенно возможно. Нужно ужесточить ответственность, причем всех, кто задействован в товаропроводящей цепочке фальсифицированных препаратов. Наказывать за подобный вид деятельности следует не штрафом или годом тюрьмы, а давать 20-25 лет лишения свободы.

- У нас не каждому убийце столько дают.

- Здесь тоже речь часто идет о жизни человека. Мы ведь все-таки говорим о лекарствах, препаратах, которые и спасают жизнь, и продлевают ее, а «пираты», по сути, совершают покушение на жизнь. Если подделывают компьютеры или диски, это, безусловно, плохо, но здесь не будет таких последствий. А лекарство.... Какой-то компонент не так начал работать в организме, и человек может навсегда остаться инвалидом. Еще страшнее - это упущенная возможность выздоровления. Когда больной, например, пьет, пьет препарат и понимает, что никак он не действует, а время проходит, и недуг начинает прогрессировать. А ему просто попалась «пустышка». Поэтому, повторюсь, здесь нужны очень строгие меры.

- В последнее время много лекарственных препаратов продается в интернете. Как вы к этому относитесь?

- Я считаю, что Россия пока не готова к электронной форме продажи медикаментов, поэтому на государственном уровне нужно установить мораторий на продажу лекарств через интернет. Сегодня, кстати, большая часть фальсификатов ловится именно в этом канале продвижения продукции. Но, понятно, только в России запрещать бессмысленно - сайт можно открыть на территории любой бывшей братской республики. Поэтому, конечно же, здесь должна быть борьба на международном консолидированном уровне. И конвенция как раз позволит России быть интегрированной в решения вот таких межнациональных вопросов. Позже мы в любом случае придем к тому, что медикаменты будут продаваться через интернет: все упрощается, технически становится более доступным. Но на данном этапе развития нашего общества, я думаю, мы не готовы к такой форме. Кроме того, лекарства - это социально важный товар, и работать с ними, отпускать их может только человек с высшим фармацевтическим или медицинским образованием. А если мы заказываем лекарство через интернет, то его доставляет обыкновенный курьер, который далек от медицины. Это уже нарушение законов.

Светлана Гомзикова

Источник: svpressa.ru

http://www.dislife.ru/flow/theme/16262/#more