История семьи, воспитывающей ребёнка с эпилепсией

Более двух с половиной миллионов россиян живут с диагнозом эпилепсия. Считается, что это одно из самых распространённых заболеваний человеческой нервной системы. Ульяна Бурлуцкая — молодая жизнерадостная женщина. Вместе с мужем они воспитывают долгожданного сына. Всё было бы идеально, если бы не одно «но». Маленький Яромир с рождения болен эпилепсией. Переступив порог дома молодой оренбургской семьи, корреспондент AиФ.ru познакомилась с бытом больного ребёнка и узнала, как оставаться счастливой матерью даже в самых сложных ситуациях.

«Проходите, вы как раз вовремя! Мы сейчас на вертикализаторе занимаемся. Увидите, что мы умеем делать!» — с улыбкой встречает меня Ульяна Бурлуцкая, молодая мама.

Около огромного зеркала на платформе с креплениями (вертикализатор — механизм, помогающий человеку находиться в вертикальном положении — прим. автора) стоит мальчик лет двух, хохочет и бьёт ладошками по зеркалу.

«Играем в ладушки. Об этом упражнении я узнала из Интернета, из блога одной американки. Ещё полгода назад Яромир не умел находить своё отражение, не фокусировался. А сейчас такой прогресс!» — рассказывает Ульяна.

«Жила, как молочный комбинат»

Патология в развитии ребёнка — следствие эпилепсии. Первый приступ у мальчика случился ещё в роддоме, на третий день жизни. После этого случая ребёнок в течение месяца находился в разных отделениях больницы — от детской комнаты в роддоме до реанимации. Домой мальчика привезли, когда ему шёл второй месяц.

«Я в то время была в очень глубокой депрессии. Единственной целью для меня было — сцеживать молоко, чтобы сохранить лактацию к возвращению сына. Жила, как молочный комбинат, только для этого».

Почему у её мальчика обнаружили эпилепсию, Ульяна не понимает до сих пор. По наследству это заболевание перейти не могло — в роду никто не болел. На свет мальчик появился через кесарево сечение — наиболее безопасный для ребёнка способ рождения. По медицинским показателям причиной мог послужить лишь долгий безводный период при родах, но и это всего лишь предположение.

Пережив тяжёлые времена, Ульяна не перестаёт надеяться на лучшее: «Нам очень повезло. Яромир родился в семье, где о нём постоянно заботятся и где его очень любят».

Сейчас мальчику уже 1 год 8 месяцев. Физически он абсолютно здоров, но из-за эпилепсии очень отстаёт в развитии, его умения сопоставимы с действиями 7-месячного младенца. Пока он не может сидеть и ходить. Говорит только слово «мама», но издаёт много звуков. Он умеет строить глазки, улыбаться, хохотать, может держать игрушки и подтягивать ноги к лицу. Всего этого Ульяна добилась постоянными занятиями, несмотря на категорические запреты врачей.

Папа — Дед Мороз

Многие вещи, над которыми родители здоровых детей даже не задумываются, оказываются препятствием для детей-инвалидов. Например, у семьи Бурлуцких не так давно появилась проблема с коляской: в стандартные российские Яромир со своим ростом уже не помещается, а импортные стоят дорого. Федеральная программа по поддержке детей-инвалидов возмещает родителям далеко не все расходы.

«Хорошо, что иногда нам помогают знакомые. Вот ту коляску дали попользоваться на время, мы благодарны и за это».

На прогулку с 4 этажа Ульяна с Яромиром выходит поэтапно. Сначала на себе стаскивает коляску — лифта в доме нет, а уже потом выносит сына. Помочь некому — все родные на работе. А отец Яромира — Сергей — работает до ночи. «Он у нас, как Дед Мороз, приходит — и сразу праздник», — шутит Ульяна.

Зайти с коляской в магазин или поликлинику — целая проблема, причём не только для Ульяны, но и для других мам и инвалидов: коляска может просто не поместиться в узких коридорах или проходах. «Как я понесу Яромира на руках, он весит уже 11 кг! А ещё нужно взять корзину, класть в неё продукты. Поэтому я уже не обращаю внимания на запреты, делаю, как мне надо».

Из магазина домой Ульяна возвращается также поэтапно: сначала заносит Яромира, потом покупки, потом коляску. «У меня уже руки сильнее, чем у мужа», — смеётся девушка.

Одно кормление занимает 40 минут, у мальчика уже выросли зубы, но жевать он не может. К тому же после рождения в больнице Яромира месяц кормили через зонд, и у него не развивался сосательный рефлекс. Не все продукты, к сожалению родителей, он хорошо принимает. Мясо, например, ест только с сахаром, а чай пьёт с солью.

«Он очень любит сладкую пищу, и я понимаю, почему. При умственных нагрузках даже здоровому человеку полезно съесть шоколадку или сахар. А так как у Яромирки травма, любое действие для него — большая нагрузка».

Ульяна не щадит своего сына, в хорошем смысле слова. Она уверена, чем больше упражнений они освоят, чем сложнее они будут — тем лучше будет развиваться мозг ребёнка.

Всё, как в математике

В последние 3 месяца у Яромира нет внешних эпилептических приступов, хотя на электроэнцефалограмме видна волновая активность. Мама Яромира рассказывает, что пока ЭЭГ не станет «чистой», врачи запрещают проводить любые процедуры. Яромиру противопоказано всё: массаж, ЛФК, войта-терапия, бассейн и многие другие методы реабилитации.

«Как российские медики не понимают, что, кроме избавления от приступов, ребёнку нужно и обычное развитие. Оно невозможно без этих процедур! В Европе к этому относятся по-другому, в Америке, даже в Индии. У сына очень искривлён позвоночник, потому что слабые мышцы. Это нужно исправлять, но в больницах просить об этом пока бесполезно. Приходится искать частных специалистов», — сетует девушка, усаживая ребёнка в ортопедическое сиденье и пристегивая ремешками.

Ульяна признаётся, что сама, на свой страх и риск, потихоньку делает ему массаж, гимнастику после сна и другие упражнения. Говорит, что сделает всё для того, чтобы мозг дал команду ногам идти.

«Когда-то услышала такую цитату: «Если интеграл не берётся целиком, надо брать его частями». Поэтому у нас, как в математике: сначала разминаем пальчики, потом стопу, коленки и выше. А мозг когда-нибудь сам поймёт, что мышцы готовы идти, и даст команду», — надеется молодая мама.

Пристёгнутый к неудобному сиденью, Яромир начинает хныкать. Ульяна тут же на телефоне включает песню Боба Марли, и… ребёнок успокаивается, даже издаёт звуки в такт.

«Когда ему что-то не нравится, только музыка спасает. В этом кресле нет поддержки для шеи и головы, а ему тяжело держать её. Вот и выкручиваемся, как можем».

Многие трудности Ульяна не воспринимает как непреодолимые. К проблемам с сыном относится легко, с улыбкой и даже где-то по-философски: говорит, что эта ситуация научила её не бояться и не загадывать далеко вперёд.

«Мне неприятно, когда меня спрашивают, не хочу ли я родить ещё одного, здорового. И так во всём. У нас инвалиды — люди с ограниченными возможностями, а за рубежом — с повышенными потребностями. Что тут ещё добавить?»

«Теряем время сына»

В Сети Ульяна общается с такими же родителями, как она, и вынуждена констатировать, что Россия во многом не приспособлена для детей-инвалидов. Детские автокресла не предназначены для перевозки детей с проблемами опорно-двигательного аппарата. Невролог, у которого наблюдается Яромир в поликлинике, один на весь район, попасть к нему на приём можно, лишь записавшись за месяц. Далеко не все рекомендованные врачами лекарства можно найти в России.

«Сейчас мы принимаем два противоэпилептических препарата, слава богу, что их мы получаем бесплатно, по федеральной программе. Нам ещё рекомендовали гормоны, но в России их найти невозможно — не привозят. К сожалению, знакомых за границей у нас тоже нет, чтобы высылали. Интернет-аптекам, честно сказать, не доверяю».

Некоторое время назад родители Яромира приняли решение сменить лекарство. Оказалось, что в течении года они пили лекарство, абсолютно им не помогающее.

«Мы начинали с минимальной дозы и, когда через год дошли до максимальной, никаких изменений не почувствовали. Перешли на французский препарат с таким же действующим веществом, и процесс развития у ребёнка пошёл».

Совсем недавно Ульяна узнала, что в Испании существует уникальная методика индивидуального подбора противоэпилептического препарата. В течение недели ребёнку дают разные лекарства и наблюдают за реакцией организма по нескольким видам обследования, недоступным в России.

«Правильно подобранный препарат — это больше половины успеха. Если у нас исчезнут приступы, нам можно будет проходить реабилитацию, значит, и развитие у него пойдёт ещё быстрее. Пока же мы просто теряем время, не моё, а его. Его время и его возможности, чтобы догнать сверстников».

Семья Бурлуцких уже начала подготовку к выезду на обследование за рубеж: готовят загранпаспорта, копят деньги. Но ни пенсии по инвалидности, ни зарплаты отца не хватит для того, чтобы попасть в испанскую клинику. Подбор необходимого лекарства обойдётся родителям мальчика в 18–20 тысяч евро.

«Очень тяжело знать, что у твоего ребёнка в любой момент может случиться приступ. А главное, что ты в этой ситуации абсолютно беспомощен, ничем не можешь ему помочь. Только ждёшь, чтобы не случилось чего-нибудь похуже. Удивляюсь, когда родители ругают своих детей за то, что они слишком активные, бегают. Если ребёнок здоров, он будет бегать, и этому надо радоваться! Мне поначалу было тяжело смотреть на других малышей. А сейчас я поняла, что у моего ребёнка будет своя, непохожая на остальные история, и всё будет идти так, как нужно именно ему».

Полина Седова

Источник: www.aif.ru

http://www.dislife.ru/flow/theme/26297/