Хождения по мукам

24.01.2011

Борис Ваулин

Судя по уменьшению числа инвалидов, реабилитация их идёт успешно. А может быть, здесь другая причина?

28 декабря 2002 года на пешеходном перекрестке Ленинского проспекта Воронежа мчащийся на большой скорости «жигуленок» сбил мужчину. Сидевшие в машине подвыпившие подростки пытались удрать, но были задержаны. Пострадавшего доставили в БСМП, и через несколько минут он лежал на операционном столе. Хирурги диагностировали сотрясение головного мозга, закрытые переломы костей таза, переломы обеих ног, повреждения органов брюшной полости.

Рентгеновские снимки показали, что кости ног представляют собой сплошное месиво из мелких осколков, смещенных в разные стороны. Впору было думать не о восстановлении конечностей, а об их ампутации. Тем не менее, травматолог Сергей Курьянов решил спасать ноги невинно пострадавшего. Кому в нынешние сурово равнодушные времена будет нужен калека?

Когда Николай Пищик, 47-летний инженер-компьютерщик одной из воронежских фирм, пришел в себя, он увидел закованные в гипс обе ноги. Три недели в травматологическом отделении больницы - вытяжки, капельницы, физиопроцедуры. Каждый день доктор Курьянов заходил в палату, осматривал больного, давал наставления, отвечал на вопросы. Настраивал на лучший исход, но и откровенно предупреждал о возможных осложнениях.

В конце января 2003 года отец Анатолий Григорьевич привез Николая домой. Ровно три месяца он пролежал в гипсе на койке. За это время никто из медработников районной поликлиники не посетил его, не поинтересовался здоровьем.

Это только западная страховая медицина тщательно отслеживает путь больного человека из операционной палаты. Страховой полис российской медицины – пустая картонка, не имеющая никакого значения для больного человека.

В мае Пищики сами вызвали на дом участкового терапевта.

Пришла пожилая женщина, осмотрела пациента, сделала запись в медкарте и ушла. До конца года ещё пару раз приходили доктора, осматривали пациента, измеряли давление, слушали легкие и сердце, оставляли рецепты на необходимые лекарства и уходили.

Никто ни разу не обмолвился, что ему необходима консультация хирурга-травматолога. Никто «не заметил», что раны практически не заживали, и пострадавший не чувствовал своих ног. Пальцы шевелились кое-как, на уколы иголкой ступни почти не реагировали. Если стоял более пяти-семи минут, тупые боли начинали скручивать конечности от паха до пяток. Едва ослаблял руки, держащие костыли, ноги подламывались, и Николай безвольным кулем заваливался на кровать.

Через какое-то время началось самое страшное: из гноящихся ран начали вылезать шурупы, скрепляющие титановые пластины. Бывший морской офицер, побывавший во время службы во всяких переделках, был человеком крепкой силы воли, но при виде такой картины к нему приходило отчаяние.

…Через полтора года, в июле 2004, он вновь предстал перед доктором Курьяновым. Тот внимательно выслушал его, осмотрел, несколько минут молчал, листая какие-то книги, и вынес неутешительный вердикт. Если не сделать вторую операцию, Николай Пищик самостоятельно ходить не сможет. Кости, которые служат опорой нижним конечностям, у него не срастаются: между многочисленными обломками образовалась не твердая костная ткань, а мягкие хрящевидные ложные суставы.

Сначала необходимо убрать их, а потом – проводить так называемую костную пластику. Операция долгая, мучительная, но это единственный выход и надежда. Так что думай и сам решай, Николай Анатольевич!

Раздумывать он не стал, потому что хотел ходить на своих ногах. Три недели провел в травматологическом отделении БСМП. Врачам, медсестрам и санитаркам этой больницы он благодарен до конца жизни. Они в прямом смысле слова поставили его на ноги, хотя до самостоятельных шагов будут ещё долгие месяцы.

С большим трудом, телефонными уговорами и многочисленными благодарностями медикам к декабрю 2004 года ему удалось собрать все необходимые документы для оформления инвалидности.

Отец отвез документы на улицу Манежную в филиал областной медико-социальной экспертизы, и через несколько дней оттуда прибыл врач-эксперт. Шустрый старичок бодро поинтересовался, почему пациент сам не приехал в офис МСЭ? Увидев, что Николай, буквально повиснув на двух костылях, с трудом переставляет ноги, посоветовал ему в следующий раз воспользоваться услугами такси.

У разбитого болью человека сжало горло от обиды, но он сдержался.

Эскулап осмотрел пациента, провел несколько тестов и после этого отбыл. Сказал, что результаты визита доложит коллегии, и она примет решение.

Через несколько дней отец пострадавшего привез из экспертизы уведомление о назначении гражданину Пищику Николаю Анатольевичу инвалидности 2-й группы 3-й степени.

В течение всего 2005 года он брал костыли и почти силой выгонял сам себя на улицу. Хотя в снежные зимние месяцы и мартовское половодье нечего было и думать даже о прогулках по двору: ноги разъезжались в стороны, и никакие костыли не могли бы удержать грузное тело. Однажды попробовал идти по весеннему снегу, и от падения его спасло оказавшееся рядом дерево – в последний момент ухватился руками за ствол. Костыли упали в снежную лужу. Подняли их проходившие мимо люди.

Стоял, обхватив рукой берёзовый ствол, и чуть не плакал от обиды. Выходить на раскисший от таявшего снега тротуар больше не рисковал, но каждый день выходил из подъезда и, придерживаясь руками за стенку, топтался на крылечке.

Когда земля подсохла, ходил с костылями около деревьев во дворе дома. Через 15 минут ходьбы боль в ногах становилась невыносимой. Останавливался, присаживался на скамейку, пережидал ломоту в костях. Снова ходил и снова отдыхал.

Через 30-40 минут таких прогулок переломанные голени становились синие, от боли скрипел зубами, а сердце бухало так, будто бегом бежал по лестнице. И такие пытки Николай устраивал себе почти каждый день. Он никак не хотел мириться с мыслью, что на всю жизнь останется инвалидом.

Летом и осенью пару раз приходили по вызову участковые терапевты. Осматривали пациента, измеряли давление, слушали тоны сердца, выписывали поддерживающие лекарства. В декабре 2005 года вновь пришел из МСЭ старичок-эксперт. Посмотрел собранные анализы и заключения «узких» врачей-специалистов. Сказал, что значительное улучшение налицо, группа оставляется ещё на год. Но он должен сам приехать на Манежную, чтобы показаться консилиуму экспертов.

- Вряд ли мне добраться туда своим ходом, - покачал головой Николай Пищик.

- Ничего, доберёшься, когда деньги нужны, всегда добираются, - засмеялся шутливый старичок. - Ты же сам ходишь, сам себя обслуживаешь, можно сказать, что и здоров уже. Так что, вызовешь такси и приедешь.

В декабре 2006 года отец и сын Пищики поехали на улицу Манежную. Весь вестибюль больницы был забит инвалидами на костылях, с палочками, в колясках.

В кабинет, где заседали эксперты, все заходили в порядке очереди, прождав предварительно несколько часов в атмосфере толчеи и нервозности. Впрочем, некоторые пациенты, не задерживаясь в вестибюле, приоткрывали дверь в комнату, где заседала комиссия, и делали какие-то условные знаки пожилому врачу-эксперту. Тот выглядывал в коридор и вместе с жаждущим общения гражданином проходил в дальний служебный кабинет. Минут через пять-шесть оба возвращались назад. Через несколько минут ушлый больной уже выходил из двери, пряча в карман заветный листочек.

Откровенность всего происходящего вызывала в толпе инвалидов соответствующие реплики.

- Сажать надо за такие дела! - раздавались возмущенные голоса.

Кого сажать и за какие дела - всем было ясно. Однако кроме таких громких и яростных вскриков другой реакции у толпившихся людей не было.

Пищики прождали своей очереди около пяти часов. От нервного напряжения, гнетущей несправедливости, тянущей боли в ногах Николая переполняли раздражение и обида, он едва держался. Наконец в шестом часу вечера сын зашел в кабинет, где заседала экспертная комиссия. Поздоровался. Вместо ответного приветствия пожилая докторша спросила с равнодушным спокойствием:

- А почему это вы на костылях?

- Потому что без костылей я и нескольких шагов не сумею сделать, - ответил он.

- Для того чтобы шаги делать, надо хотеть этого, а не лежать целые дни на диване, - ни к кому не обращаясь, сказала экспертная дама и отвернулась в сторону.

После получасового осмотра и опроса ему предложили одеться и ждать заключения врачей в коридоре. Комиссия сочла, что по своим физическим способностям ему вполне достаточно третьей группы инвалидности.

Эксперты МСЭК решили, что выздоровление и лечение идет вполне нормально и в скором времени инвалид Пищик будет вполне трудоспособен.

Николаю Анатольевичу выдали медицинскую карту «Индивидуальная программа реабилитации». В графе «технические средства» было лишь одно слово – «трость». Видимо, в российской системе восстановления утраченного здоровья - это самый главный инструмент. В графе «консультации специалистов» значилось «наблюдение травматолога и невропатолога». Однако никто из районной поликлиники №4 к нему и не думал приходить.

Летом 2009 года ему стало совсем худо. Переломы, за пять лет после второй операции, всё же срослись, но начался остеопороз, и голеностопные суставы стали разрушаться. Боль пронизывала буквально каждую клеточку тела. Рекомендация в медкарте «Может работать неполный рабочий день администратором» звучала форменным издевательством.

В июле 2009 года по вызову на дом пришла участковый терапевт Дьякова. Осмотрела пациента и записала в карточке: «Передвигается по квартире самостоятельно в быстром темпе». Почему она так написала – загадка. Инвалидность с него сняли, потому что на очередное переосвидетельствование он не поехал.

Когда стало совсем худо и понадобилась очередная консультация, позвонил в регистратуру поликлиники, но там ответили: «Инвалидности у вас нет, поэтому травматолог и невролог на дом не вызываются, приходите на прием сами». Отец сходил в поликлинику и записал сына на прием к травматологу.

За пятнадцать минут до назначенного времени человек на костылях уже стоял перед кабинетом врача. Присесть было негде: три места на единственной скамейке занимали старые женщины. Простоял около часа, потом долго ждал, присев на освободившееся место. Боль в суставах всё нарастала, и через два часа бесплодного ожидания попросил отца вызвать такси.

Через два месяца повторил хождение на прием – и опять неудача. Безрезультатна оказалась и третья попытка, предпринятая летом 2010 года.

Стоящие и сидящие в очередях возле кабинетов «узких» специалистов выражали громкое недовольство, обращались к проходившим мимо врачам, но те лишь равнодушно пожимали плечами: «Ждите, вас много, врач один, но он всех примет». Больные возмущались, предлагали для наведения порядка вызвать главного врача, начинали сочинять жалобу в горздравотдел. Но благие намерения, как правило, ничем не кончались.

Сколь же терпелив и беспомощен наш народ! Об инвалидах и речи нет: в нынешней системе МСЭК они просто бесправны.

Вот письмо жителя поселка «Институт имени Докучаева» Таловского района Анатолия Михайловича Абанина.

«В период службы в армии я получил осколочное ранение. Врачи вытащили многочисленные осколки, но в правом легком один так и остался. Военно-врачебная комиссия Московского военного округа признала, что увечья грудной клетки получены в период военной службы. После и суд решил, что хронические заболевания легких связаны с полученным ранением. Все медико-экспертные документы у меня есть, но они оказались пустыми бумажками для сотрудников Главного бюро МСЭ по Воронежской области. В 2005 году мне была определена III группа инвалидности по сердечнососудистой патологии. При этом почему-то «не было замечено» заключение врачей областной клинической больницы о значительном ухудшении функции легких.

Каждый прожитый год не прибавляет здоровья 70-летнему человеку, тем более, если оно основательно подорвано в молодые годы. Это с документами в руках я пытался доказать сотрудникам экспертного состава №2 Главного бюро МСЭ. Бесполезно. Они смотрели на меня, как на подозреваемого, готовившего преступление».

Не будем скрывать: сегодня в нашем обществе жируют мошенники, которые, будучи здоровыми, хотят получить инвалидные свидетельства. И они получают нужные бумаги, пользуясь жадностью и отсутствием совести у так называемых экспертов.

В прошлом году автор этих строк поинтересовался у начальника МСЭ Воронежской области Анатолия Филимонова: «Почему столько жалоб на работу врачей-экспертов?» В ответ безапелляционно прозвучало: «Они работают честно, в соответствии с установленными правилами».

Когда вспоминаешь, что работа этого ведомства неоднократно оценивалась судебными приговорами, а нынче Следственное управление вновь расследует уголовное дело, то так и хочется воскликнуть: «Да неужели?!»

Будем надеяться, что мошенники в белых халатах сядут на скамью подсудимых.

Впрочем, вместе с адвокатами могут и найти дыру в нашем гуманном правосудии. Оно ведь не выделяет отдельной строкой степень мерзости, когда пытаются нажиться даже на пожизненных страданиях больного человека.

В немалой степени такое стало возможным, когда в соответствии с «Правилами признания лица инвалидом», утвержденными Правительством страны в феврале 2006 года, и «критериями освидетельствования», утвержденными в декабре 2009 года приказом Минздравсоцразвития, выстроена бюрократическая система, дающая неограниченные полномочия сотрудникам МСЭ.

Теперь основанием назначения инвалидности является не факт наличия заболевания, а «степень выраженности нарушений функций организма, вызывающих необходимость социальной защиты гражданина».

Каждый может трактовать эту заумь по своему усмотрению. Обжаловать действия экспертов можно только в Москве или в Федеральном суде. Что значит судебное разбирательство для больного и неимущего гражданина, никому объяснять не надо.

Это же только в нашей стране безрукий или безногий человек должен ежегодно показываться комиссии. Она должна удостовериться, что за прошедшее время у несчастного не выросла потерянная конечность.

По официальным данным, на начало 2009 года в Воронежской области было 247028 инвалидов, в начале 2010 года - 238996 человек, нынче – 230417. Подождем ликовать, что инвалидов с каждым годом всё меньше. Зададимся вопросом – почему?

Хорошо, если возвращению их в строй способствуют прогрессивные методы лечения, современные восстановительные технологии, неустанная забота медиков и социальных работников. А может, причина в том, что тысячи получивших увечья на производстве или заболевших тяжелыми хроническими недугами, просто не могут пройти жесткое сито врачебно-экспертных комиссий, выполняющих негласные циркуляры министерских чиновников?

Может быть, влача жалкое существование на мизерные пособия, не имея возможности хорошо отдыхать и питаться, несчастные умирают раньше срока – потому столь стремительно и уменьшается их число?

Вот последняя печальная весть. С 1 января 2011 года не имеющие льгот больные, перенесшие инфаркты и инсульты, не будут иметь возможность бесплатно, как в прежние времена, восстанавливать здоровье в спецсанаториях и клиниках.

Денег на это у государства нет.

«Коммуна»