|
Группа инвалидов-колясочников – одна девушка
и двое парней – стоит на остановке, ребята о чём-то оживлённо беседуют. Из-за
угла выскакивает длинный низкопольный автобус и встаёт непосредственно у
тротуара. Ещё не успели открыться двери, как водитель уже выскочил на улицу,
чтобы опустить специальную платформу и помочь ребятам забраться в салон. Вся
процедура длится небыстро, но остальные пассажиры улыбаются и терпеливо ждут –
никому и в голову не приходит заворчать: «Шеф, когда мы тронемся?»
Непривычная картина для Петербурга, не так
ли? Но для крошечного Фленсбурга с населением всего 90 тысяч человек она в
порядке вещей. Инвалиды здесь повсюду – в транспорте, на улицах, в кино,
театрах, на выставках и в офисах. Вот дедушка с белой тростью выгуливает
собаку, вот девушка на инвалидной коляске выбирает себе сумочку в модном
магазине, а вот двое сумасшедших, выпущенных на прогулку по случаю выходных,
пробуют себя в роли ораторов, обличая на всю площадь «эти бесстыдные нравы».
– Люди общаются с нами на равных, –
рассказывает Дитрих, инвалид с детства, работающий программистом на
фленсбургской судоверфи. – Я редко замечаю косые взгляды в мою сторону.
Инвалидность – не повод для изоляции.
Интеграция инвалидов в немецкое общество
начинается с детства. Если в России ребёнка с тяжёлой формой умственных или
психических нарушений норовят «сплавить» в интернат, то в Германии родители в
основном отдают в специализированные заведения только самых трудных детей.
Государство платит «героическим» мамочкам (или папочкам) высокие пособия по
уходу, приравнивая их по статусу к соцработникам.
Но, пожалуй, ключ к успешной социальной
адаптации инвалида – это школьные годы. Германия
может похвастаться развитой сетью коррекционных школ, которые бывают девяти
видов – для разных форм заболеваний (абсолютный мировой рекорд!). В них
даже самых необучаемых детишек пытаются развивать с помощью специальных
методик. А если умственные способности позволяют юному инвалиду учиться наравне
со здоровыми сверстниками, то его стараются определить в обычную школу. Такая
практика называется «инклюзивное обучение» – в последние четыре года она
переживает в ФРГ настоящий бум.
– Мама долго думала, отдать меня в
коррекционную школу или в обычную, – вспоминает Анна Мюллер, инвалид-колясочник
и студентка Фленсбургского университета. – Она боялась, что я стану в классе
белой вороной. Но ребята приняли меня как свою – не зря, видимо, учителя
постоянно твердили им: «Инвалиды – такие же, как все». Да и с хождением в школу
больших проблем тоже не возникало – моя гимназия оборудована удобным пандусом,
лифтом и специальными партами.
А как обстоят дела в России? Подавляющее
большинство спецшкол из-за недостатка финансирования и квалифицированных кадров
слабо занимается развитием ребёнка. Что же касается инклюзивного обучения, то
пока оно пока существует лишь на бумаге, да и сама идея вызывает немало
нареканий.
– Мы должны продумать кучу мелочей, – говорит
социальный педагог Екатерина Таранченко, сотрудница немецкой благотворительной
организации «Перспективы», опекающей Павловский интернат для детей-инвалидов. –
Необходимо создать в школе доступную среду, продумать специальные учебные
программы и, самое главное, подготовить других ребят к совместной жизни с
детьми-инвалидами. В противном случае «инклюзивный эксперимент» только нанесёт
всем душевные травмы. Дети-инвалиды будут терпеть оскорбления, а обычные
школьники не смогут получить нормальные знания.
Следующая важная ступень в личностном
развитии – высшее образование. В Германии университеты стараются сделать
максимально доступными для инвалидов, и сейчас в некоторых вузах число
студентов с ограниченными возможностями достигает 10–15 процентов.
– Я так рада, что могу учиться! – говорит
Анна Мюллер. – Каждый день за мной ухаживают ассистенты – возят на коляске,
помогают в столовой и в библиотеке. А моей подруге (она слепая) даже читают
вслух учебники и конспекты. В основном такой работой занимаются волонтёры из
числа наших же студентов или молодые люди, проходящие альтернативную службу.
Увы, российским инвалидам о такой студенческой
жизни пока остаётся только мечтать. Почти все петербургские вузы недоступны для
людей с ограниченными возможностями. Даже если колясочник поступил в тот же
СПбГУ, ходить на лекции не сможет. Как он зайдёт в здание факультета без
пандуса и поднимется на второй этаж без лифта? Сейчас специальными программами
для студентов-инвалидов славятся только Педагогический университет им. А.И.
Герцена и ИНЖЭКОН – преподаватели читают им лекции и принимают экзамены
посредством интернет-конференций.
Но рано или поздно золотые студенческие годы
заканчиваются, и любой человек задумывается о трудоустройстве. Куда же податься
инвалиду? В Германии для людей с ограниченными возможностями создано большое
количество мастерских, дотируемых государством. Даже если человек умеет только
нажимать кнопку, его всё равно попробуют трудоустроить. Впрочем, в последнее
время специальные мастерские для инвалидов в Германии стали воспринимать не как
триумф гуманизма, а как дополнительный источник социальной сегрегации.
– Людей с ограниченными возможностями теперь
стараются определить в обычные фирмы, – рассказывает немецкий журналист Гунар
Домаш. – По закону каждое предприятие с 20 и более сотрудниками обязано
предоставить инвалидам 5 процентов мест. Не хочешь брать на работу такого соискателя?
Плати штраф! При этом государство готово оплатить оборудование специального
рабочего места для инвалида и создание для него комфортных условий труда.
Нередко милосердие оборачивается работодателю коммерческим успехом – из чувства
благодарности многие инвалиды совершают настоящие трудовые подвиги.
К сожалению, в России люди с ограниченными
возможностями имеют меньше шансов для самореализации. Да, в Петербурге на 26-й
линии Васильевского острова есть превосходный Центр профессиональной
реабилитации, который обучает инвалидов разным полезным профессиям. Но попробуй
потом найди себя на рынке труда!
– В Петербурге тоже пытаются ввести для нас
квоты, как на Западе, – говорит Светлана Быстрова, инвалид I группы и
руководитель инициативной группы «Колясочники Питера». – Если на предприятии
более 100 сотрудников, оно должно предоставить 2,5 процента мест инвалидам. Но
разве этот закон кто-то реально соблюдает?
...Нельзя сказать, чтобы немцы в массе своей
были добрее и сердобольнее россиян – процент людей неравнодушных и чёрствых в
обеих странах примерно одинаков. Однако немцы стремятся подкреплять своё
сострадание активной деятельностью на благо самых незащищённых слоёв населения,
вступая в общественные организации, лоббируя их интересы и собирая для них
гигантские пожертвования. «Видишь, что кто-то нуждается в помощи? Не жди
милости от государства, а собери единомышленников и помоги!» – таков лозунг
немецкого гражданского общества, под давлением которого Германия
стала одним из мировых лидеров в плане заботы о людях с ограниченными
возможностями.
Сара Райнке: «Чувствую себя
обычным человеком»
 –Скай,
ко мне! – звенит женский голос, и гигантская собака – помесь пуделя и лабрадора
– мчится к своей хозяйке, весело виляя хвостом.
Обычно такими голосами подзывают псов
деловитые немецкие фрау, бодро шагая по аллеям парков. Тем удивительнее видеть
перед собой улыбчивую молодую женщину в инвалидной коляске, увлечённо
беседующую со случайным прохожим.
Знакомьтесь: Сара Райнке, 33 года, менеджер
одной из фленсбургских фирм. В 13 лет врачи обнаружили у неё миастению – редкое
генетическое заболевание, приводящее к постепенному отмиранию мышц. Люди с
таким диагнозом слабеют на глазах, перестают самостоятельно ходить, и только
дорогостоящие препараты поддерживают им жизнь.
– Я долго отказывалась верить, что всё это
происходит со мной, – вздыхает Сара. – Вы же понимаете: подростковый возраст,
первая влюблённость… Лишь благодаря общению с другими инвалидами я поняла, что
не одна в этом мире.
Наверное, возвращение к нормальной жизни
далось бы Саре тяжелее, если бы людям с ограниченными возможностями не
создавали во Фленсбурге максимально комфортные условия. Да, квартира нашей
героини расположена на третьем этаже обычного дома, но Сара может спуститься
вниз на просторном лифте и «выкатиться» на улицу по удобному пандусу.
Захотелось прогуляться? Нет проблем! В её районе на всех улицах есть скошенные
тротуары, и Сара преодолевает гигантские расстояния (до 30 километров) в
своей навороченной электроколяске, купленной за счёт страховой компании по
рецепту врача. Но как быть, если нужно съездить в центр города?
– Для этих целей вообще-то создан
общественный транспорт, – Сара смотрит на меня как на инопланетянина. – По
Фленсбургу бегают низкопольные автобусы, и водители всегда выходят, чтобы
помочь мне забраться. У вас в России разве не так?
Однако чувствовать себя полноценным человеком
госпоже Райнке в наибольшей степени помогает семья и любимая работа.
– С Кристианом я познакомилась шесть лет
назад, – рассказывает Сара. – Я думала, что наш роман продлится не больше года.
Зачем здоровому парню связывать свою жизнь с инвалидкой? Но Кристиан предложил
мне руку и сердце, и год назад мы сыграли свадьбу. Сейчас я работаю менеджером
в его фирме и чувствую себя обычным человеком.
Сара и Кристиан вместе не только работают, но
и проводят досуг – ходят в театр и на концерты, благо большинство культурных
заведений Фленсбурга доступно для людей с ограниченными возможностями, а
человек, сопровождающий инвалида, может пройти бесплатно. Самое же главное
увлечение четы Райнке – их пёс Скай, приобрести которого ей посоветовала
знакомая.
– Все знают о собаках-поводырях для слепых,
но мало кто слышал о собаках-ассистентах, – говорит Сара. – Таких псов
специально готовят для ухода за инвалидами. Вот только стоят они 15 тысяч евро.
Откуда у нас такие деньги? Мы с мужем поместили объявление в газете Flensburger
Tageblatt, и добрые люди пожертвовали нам необходимую сумму. Я им так
благодарна, ведь Скай сильно облегчил мне жизнь! Он приносит радиотелефон,
поднимает меня по утрам, помогает одеться и раздеться. Нас даже пускают вместе
в супермаркет, и он берёт с полок товары и несёт их на кассу. Но самое главное
– Скай помогает мне в общении с людьми: теперь он, а не моя болезнь приковывает
всеобщее внимание.
Несмотря на тяготы судьбы, Сара Райнке считает себя
«неисправимым оптимистом».
– Люди слишком увлечены фальшивыми
ценностями, – размышляет она. – Они хвастаются большими домами, миллионными
банковскими счетами и обилием знакомых. Зачем им столько всего?
Ольга Левенец: «У нас всё
держится на людской отзывчивости»
Она живёт с мамой-пенсионер-кой в двухкомнатной
квартире обычного дома по Комендантскому проспекту. Из своих 36 лет она провела
двадцать в инвалидной коляске – из-за редкого генетического заболевания
(амиотрофия второго типа) силы с каждым годом покидают эту женщину. Как тут не
озлобиться и не замкнуться в себе? Но Ольга Левенец поражает
удивительно радостным мироощущением – её лучистые карие глаза светятся добротой
и любовью к людям.
– Я всегда была домоседкой, – вспоминает она.
– В детстве меня выгоняли на улицу со скандалом: мне были неприятны косые
взгляды и тыканье пальцем. Училась я на дому и школу окончила на одни пятёрки,
но в вузе учиться не смогла – как мне самой добраться до института, войти в здание
без пандуса и подняться по лестнице?
Сейчас Ольга работает телефонным диспетчером
и расшифровывает интервью.
– Если у тебя нет ни образования, ни
здоровья, то и выбор работы невелик и зарплата мизерная, – вздыхает она. – В
нашей стране инвалид добивается каких-то результатов, когда прыгает выше
головы. Вот только я по своей натуре не боец.
Но хочешь не хочешь, а жизнь всё равно
заставляет Ольгу совершать маленькие подвиги. Уже выход на улицу для неё –
целая эпопея. Попробуйте спуститься и подняться на увесистой электроколяске по
двум металлическим швеллерам (металлические пластины, кое-как установленные под
острым углом в нарушение всех нормативов).
– Меня обязательно должны поддерживать два
человека, – говорит Ольга. – Иначе коляска перевернётся. Вообще-то новые законы
о доступной среде позволяют нам требовать установки пандуса. Что ж, мы
попробовали. Но когда мы принесли заявление, нам сказали: «У ТСЖ нет средств».
А одна сотрудница как запричитала: «Нам что, придётся теперь клумбу
уничтожать?» У меня к подобному проявлению чёрствости до сих пор не выработался
иммунитет, и я сразу же расплакалась.
Но ладно бы все неприятности заканчивались с
выездом из подъезда! На улице колясочника ждут новые мытарства.
– В центре города появляется больше улиц со
скошенным тротуаром, – признаёт Ольга. – Но бывает так, что он скошен только с
одной стороны. Поэтому, доехав до конца квартала, приходится возвращаться
назад, спускаться на проезжую часть и ехать среди машин. Наш общественный
транспорт – вообще отдельная песня! Да, город закупает низкопольные автобусы,
но они редко подъезжают вплотную к тротуару, а откинуть специальную платформу
просто нереально – они заблокированы. Когда мама попыталась это сделать,
кондукторша как закричала: «Не ломайте нам автобус!»
Но всё-таки Ольга отмечает, что положение
инвалидов в Петербурге постепенно меняется в лучшую сторону. Так, городские
власти пять лет назад первые предоставили ей электроколяску, пусть и самую
дешёвую из всех возможных (поэтому аккумулятор и пульт управления быстро
ломаются). Но больше всего Ольгу радует отношение общества к инвалидам.
– Раньше мне часто предлагали милостыню на
улице, – говорит она. – Теперь деньги не дают, но зато чаще подходят с
вопросом: «Может, вам помочь?» Петербуржцы стали намного добрее – только на
людской отзывчивости у нас всё и держится.
Как человек верующий, Ольга убеждена, что
добрых людей больше, чем злых, и считает, что болезнь помогла ей развить
важнейший дар – умение радоваться мелочам.
– В конце мая оказаться на Марсовом поле,
когда там всё утопает в сиреневой дымке, – для меня это радость, – улыбается
Ольга. – «Идти» по улице, когда под колёсами шуршат опавшие листья клёна, – это
тоже радость. А недавно моя сестрёнка родила дочку, и теперь я вожусь с
племяшкой. Это не просто радость, это – самое настоящее счастье!
Михаил Тюркин, Фленсбург –
Петербург
Источник: http://nvspb.ru
http://neinvalid.ru/novosti/invalidnost-ne-povod-dlya-izolyacii/
| 
Зеленогорска (красноярского края)
