Играть в одной песочнице. Как Маша испортила школьный фотоальбом

В одной из московских школ на фотографию класса попала девочка с синдромом Дауна, дочь классной руководительницы. Родители учеников потребовали вернуть альбом, а некоторые ранее даже перевели своих детей в другие классы.

Это вам не клип Димы Билана «Не молчи», где девочку с синдромом Дауна полюбили все. В новой столичной школе №1392 разгорелась недетская история. Которая, кстати, чем-то напоминает случай с сестрой Натальи Водяновой. Правда, шуму вокруг 7-летней Маши явно будет меньше. Ведь мама у Маши простая учительница.

Месяц назад Марина Валерьевна пришла на работу в 1392-ю. Похоже, одинокой женщине совсем не на кого было оставить дочку. Ведь ребенок она непростой. Вот и сидела Маша в одном кабинете с 4 "В" классом, практически все время рисовала. И так, наверное, могло бы продолжаться месяцами, пока Маша абсолютно случайно не попала в общий фотоальбом класса.

Чужая девочка

- Нас попросили срочно вернуть назад только что отпечатанный фотоальбом, - рассказала "КП" Ольга Синяева, мама 10-летней ученицы из 4 "В". - Многие родители не могут перенести фотографию девочки Маши с синдромом Дауна. Она не из их класса. Не из их жизни.

И класс, по словам Ольги, разделился на два клана родителей. Одни категорически против особенной девочки в общем альбоме. Другие - сочувствуют учительнице и даже считают ее Машу милой девочкой.

Как же Маша попала в фотоальбом? Учительница Марина Валерьевна сама попросила фотографа сделать несколько кадров ее дочки, не для альбома - просто для личного архива. А фотограф не понял и разместил в общий альбом фото Маши.

Класс разделился на два клана родителей. Одни категорически против особенной девочки в общем альбоме. Другие - сочувствуют учительнице и даже считают ее Машу милой девочкой

- А сам альбом весь из себя пафосно глянцевый, со всякими там стихами про школу, дружбу и взаимопонимание, - говорит Ольга Синяева. - Теперь понятно, что это только на 1 сентября у нас бывают формальные «Уроки доброты». Вот реальная история, и у людей никакого сочувствия. Эти же дети нам спущены на Землю, чтобы люди вспомнили о доброте. А наше общество пытается их вычеркнуть из жизни.

Учительница не вышла на работу

Маша очень плохо говорит, но в классе, говорят, ей было неплохо, пыталась общаться, всех обнимала, была беззлобна и беззащитна. Но дети от нее шарахались, как черт от ладана.

А теперь, по словам Синяевой, пятерых детей из 4 "В" уже перевели в другой класс.

О том, что Марина Валерьевна ходит на работу не одна и дочка весь день проводит в одном классе с учениками, руководство школы знало. По крайней мере, об этом говорят некоторые родители школьников. По словам Ольги Синяевой, у Марины Валерьевны сейчас нервный срыв, она не может разговаривать и не выходит на работу. Уже несколько дней ее заменяет другая учительница. В самой школе инцидент пока никак не комментируют.

Комментарии

Денис Бахарев, директор школы 1392:

Педагог неделю находится на больничном дома. И это не связано с тем, что происходило. Действительно приходил фотограф. В тот момент в классе находилась дочь классного руководителя. Фотограф сделал снимок и ее ребенка и без согласования разместил фотографию в альбоме этого класса. После чего родители просили скорректировать альбом.

- По причине того, что девочка с синдромом Дауна?

- Нет. Это никакого отношения не имеет.

- По какой причине?

- Дочь педагога не является ученицей конкретного класса. Более того, она и не ученица нашей школы.

- А почему посторонний ученик находился в школе? Родители говорят, что девочка все дни ходила с мамой на работу.

- Нет. Она не всегда была в школе. Несколько дней.

- Это с вашего разрешения?

- Нет, не с моего разрешения. Мы сейчас выясняем, как это допустили.

Виктория Корнева, председатель межрегиональной общественной организации детей-инвалидов и их родителей «Дети-ангелы», которая сама воспитывает больную дочь:

— Мы стараемся социализировать наших детей, но, к сожалению, очень много в обществе жестокосердных людей, которые относятся к ним как к прокаженным. Такой вот низкий уровень общей культуры. У нас недавно, например, женщину с таким ребенком-инвалидом не пустили в Питере в музей.

Общество делится на тех, кто принимает, и тех, кто отворачивается от людей, не похожих на них. И это соотношение, судя по отзывам мамочек больных детей, 50х50, что, конечно, не может не пугать. Люди не понимают боли материнской и того, что сами с этим могут столкнуться.

— Преподаватель была вынуждена брать с собой на уроки дочь Машу. Скажите, а существует возможность устроить такого ребенка в специализированный садик?

— Такие садики очень большая редкость. Например, в Электростали, нет ни одного такого специализированного дошкольного учреждения. Есть садик для детей с ограниченными возможностями, но туда берут только тех детей, которые могут сами себя обслуживать, у кого есть понимание того, что они делают. Например, мою дочь я никуда не могу привести. Подобных социальных бесплатных учреждений вообще единицы. Есть платные садики, но не у всех есть возможность отвести туда больных детей.

Светлана Коноваленко, семейный психолог, эксперт по работе с детьми с синдромом Дауна и ДЦП:

— Давайте пойдем от противного. Я попробую объяснить позицию родителей, которые выступили за то, чтобы отказаться от фотоальбомов с ребенком с синдромом Дауна. Сразу скажу, что такая позиция мне не близка и я придерживаюсь другой точки зрения. Здесь родители непроизвольно, возможно, не самыми умными методами и способами попытались оградить своих детей от трудностей внешней жизни и ее, скажем, некрасивости. Родители как умеют охраняют психику своих детей. В этом плане надо пожалеть самих родителей, которых в свое время не научили правильно это делать. Надо задуматься над тем, какими вырастут их дети. Следуя их логике, если ты мама и станешь со временем не столь хороша, здорова и сильна, от тебя тоже надо избавиться и не фотографироваться с тобой?

Наше общество не приучено принимать правильно тех, кто на них не похож.

Как правило, дети с синдромом Дауна ласковые и тихие, и в большинстве случаев отличаются в поведении от здоровых детей в лучшую сторону. Порой мамам таких детей просто некуда их деть. Коррекционных учреждений мало, более того, количество детских садов компенсирующего вида для детей с задержкой психического развития и логопедических групп для детей с нарушениями речи постоянно снижается.

Ольга Синяева, автора поста в Фейсбуке:

— Это правда, что несколько родителей уже приняли решение перевести своих детей в другой класс?

— Да, только истинной причины они вам теперь не скажут. Более того, в 4 «В» классе провели голосование, и ровно половина детей проголосовала против того, чтобы Маша присутствовала в классе. Надо понимать, что даже когда Маша пойдет в 1-й класс, там будет такая же ситуация. Надо проводить специальную подготовку, говорить с родителями и детьми, показывать какие-то обучающие фильмы об особенностях таких детей, а не просто сажать их в класс и пускать все на самотек.

— Вам не предъявляют претензии, что вы «вынесли сор из избы»?

— Посмотрим, что мне сегодня скажут на классном собрании. Мне многие позвонили, подключился Департамент образования, эксперты Общественной палаты по инвалидам, некоторые известные люди захотели сделать фотосессию с Машей. Об этом заявила, в частности, телеведущая и писательница Эвелина Хромченко. А топ-модель Наталья Водянова и певец Дима Билан пригласили девочку с мамой принять участие в благотворительном проекте, который курирует фонд «Обнаженные сердца».

* * *

Другая, но во многом похожая история случилась недавно в Красноярске.

Жители одного из многоквартирных домов, где должен открыться семейный инклюзивный центр, отказались согласовать установку пандусов. "Свой отказ они аргументировали тем, что не хотят каждый день смотреть на детей-колясочников, высказывали опасения, что гости центра займут много парковочных мест перед домом", – пояснили создатели центра. Дело дошло до Общественной палаты. 

Волонтер Центра лечебной педагогики, защитница прав людей с ментальными нарушениями Вера Шенгелия уверена, что такие истории перестанут случаться только в том случае, если здоровые люди и люди с особенностями ментального и физического развития станут учиться и работать бок о бок.

– Описанные выше истории типичны для современного российского общества? 

– Да, типичны. Была история, когда жители в Новосибирске возражали против строительства инклюзивного центра. История, которая произошла с сестрой Натальи Водяновой, которую попросили выйти из кафе, – это тоже проявление такой же общественной неприязни и общественного страха. Единственное, чем мы можем здесь все "утешаться", что это история не исключительно российская. Все то же самое было и в Швеции, в которой сейчас самые лучшие условия для людей с инвалидностью, то же самое было в Великобритании, одной из самых толерантных стран, и так далее. Только это все было лет 50–60 назад, когда эти страны проходили через тот же этап, через который сейчас в этом смысле проходит Россия. Это просто прямое последствие того, что люди с особенностями, ментальными и физическими, живут в детских и взрослых интернатах. 

Это история грустная, но типичная для страны, где люди с инвалидностью живут в изолированных условиях

Как это устроено, очень понятно. Пока государство их прячет, запирает за высокие заборы, выводит интернаты за черту города, покуда дети и взрослые не ходят на работу, на учебу, не пользуются обычными поликлиниками, мы их и не видим. И в тот момент, когда они вдруг должны появиться непосредственно в нашем доме, у нас под боком, мы, конечно, испытываем страх – страх перед неизвестностью, перед тем, чего мы никогда вокруг себя не видели. Все страны через это прошли, и там, где общества работали на то, чтобы дети были в семьях, даже дети-сироты с особенностями развития, когда есть поддержка в семьях, есть занятость для людей с ментальной и физической инвалидностью, как только общество начинает таких людей принимать в повседневной жизни, это начинает сходить на нет. Так что это история грустная, но типичная для страны, где люди с инвалидностью живут в изолированных условиях.

​– А сколько времени потребуется, чтобы это преодолеть? Я с ужасом представляю себе ребенка с ограниченными возможностями, который вышел поиграть во двор и оказался в одной песочнице с ребенком здоровым, но маленьким еще, который не понимает, что одно обидное слово может нанести серьезный эмоциональный удар.

– Пока такие вещи происходят. Я очень много занимаюсь делами Центра лечебной педагогики, который уже 25 лет в России помогает семьям, в которых растут дети с ментальными и физическими особенностями развития. И конечно, там родители очень много рассказывают про то, как приходят в песочницу со своим ребенком с синдромом Дауна, например, и через 15 минут в этой песочнице не остается никого. Но хочу сказать, что таких историй становится все меньше и меньше, потому что какая-то работа все-таки ведется. Она пока ведется в основном силами НКО, а не государства, к сожалению. Но последние несколько лет и государство тоже стало поворачиваться лицом к этим проблемам. Насколько я понимаю, это заслуга в основном Ольги Голодец (вице-премьер РФ. – РС), при которой сейчас действует Совет по социальным вопросам. Он весь состоит из представителей НКО, к которым удивительным образом прислушиваются. Этот совет уже много добился, в том числе и всяких законодательных изменений. То, что вы сказали про ребенка, которого могут обидеть на детской площадке... к сожалению, система так устроена, что она не станет более человечной, пока какие-то родители с активной позицией, волонтеры не побоятся первыми прийти с такими детьми в музей, в школу, выйти на площадку, и получить, конечно, какую-то часть негатива. Но это всегда держится на их плечах – на родительских ассоциациях и волонтерских программах. И конечно, часть детей будет обижена и унижена, это так устроено.

За закрытым забором всегда творится черт знает что

​ – Вы сама волонтер, общаетесь с детьми с особенностями развития, тяжелыми болезнями. А каково самим детям, которые не могут свободно передвигаться, общаться со здоровыми детьми? Насколько им тяжело видеть рядом с собой человека, который может быстро бегать, забираться на горку, кидать мяч?

– На самом деле, эта проблема немножко раздута, если честно. Когда рядом с ребенком есть вменяемый взрослый, который себе каким-то образом может это объяснить, он может объяснить и ребенку. Например, мы каждое лето ездим со своими детьми и с детьми, которые занимаются в Центре лечебной педагогики, в летний инклюзивный лагерь. Там дети проводят лето вместе, и конечно, там есть вопросы. Как этим летом, когда 9-летний мальчик подошел к своему 9-летнему товарищу в инвалидной коляске и спросил: "Слушай, а чего у тебя ног-то нет?" И это для всех была большая проблема и неожиданный вопрос. Но нам потребовался один день, чтобы эту проблему решить. Нам нужно было придумать, как мы это объясняем одному и другому ребенку, какая у нас, взрослых, позиция на этот счет. И к концу смены мальчик на коляске вполне себе на этот вопрос отвечал: "Посмотри, какие у меня руки и колеса! С такими руками и колесами никакие ноги не нужны". И если среда действительно адаптирована, ноги и не нужны человеку, которого все поддерживают, поддерживают взрослые, общество и так далее. Это вопрос приятия, который каждого их нас касается, для этого не нужно быть волонтером. Просто достаточно придержать дверь соседке, которая везет ребенка на коляске, не уйти со своим ребенком с площадки, кому-то улыбнуться, кому-то протянуть руку. В общем, это тоже шаги по направлению к большей толерантности, приятию и более инклюзивному обществу. Тут все довольно просто и банально.

– Получается, что нужно прежде всего рушить стены между людьми с ограниченными возможностями и здоровыми людьми, и в этом смысле пандус, с которого мы начали, – это некий символ.

– Это символ, да. И самое главное, что нужно рушить эти институциональные стены. Огромных интернатов тюремного типа на тысячу детей, закрытых, в которые запрещен вход, где всегда есть только один

http://dislife.ru/articles/view/40811#cut