В российских больницах родителей не пускают к тяжелобольным детям в реанимационное отделение. Правила внутреннего распорядка не позволяют: от пап и мам столько лишних хлопот и микробов! Когда ребенку больно и страшно — рядом нет родного человека. Это происходит не только из-за жестокосердия больничной администрации, но и из-за непродуманного законодательства. Для западной практики такое положение дел — нонсенс. В России глухая дверь в палату реанимации становится для родителей обстоятельством непреодолимой силы. Даже когда их детям остается жить считанные часы.



Этой проблеме не один десяток лет. Но по-настоящему громко о ней заговорили полтора года назад, когда интернет облетела история Надежды Пащенко. Эта женщина пошла войной против российской бюрократической системы, чтобы отвоевать себе право быть рядом с сыном в последние минуты его жизни. Годовалый Миша умирал в реанимации Тушинской детской больницы. Ценой неимоверных усилий, в виде огромного исключения, маму пустили к нему попрощаться. В большинстве остальных случаев родителей так и оставляют сидеть под дверями отделения.

В конце июля этого года в Центральной городской больнице Железнодорожного в Подмосковье скончался от рака мозга девятилетний мальчик Никита. Его мама, Марина Десницкая, так и не смогла добиться от руководства медучреждения права на свидание с сыном. Врачи сказали, что она занесет в отделение вирусный менингит. Страдания, которые пришлось перенести матери, и смерть маленького мальчика в полном одиночестве никак не повлияли на позицию администрации больницы. Врачи остались непреклонны: не положено!

Между двумя историями уместились еще сотни подобных случаев. С этим сталкивается каждый, кому выпало несчастье отправлять близких людей в реанимацию. Одним не дают попрощаться с умирающим, другим везет больше — и пациент, и его родственники отделываются «всего лишь» тяжелейшей психологической травмой. Чтобы больше никому не пришлось проходить через тот ад, через который прошла она, Надежда Пащенко всеми силами пытается изменить ситуацию. Она организовала общественное движение в интернете, засыпает письмами чиновничьи инстанции, но пока сдвинуть дело с мертвой точки у нее не получается. Следующим шагом, по словам Надежды, станет обращение в прокуратуру.

Не пускать родных и близких в реанимацию к тяжелобольным и умирающим — это чистой воды самоуправство лечебных учреждений, их собственное «ноу-хау». В законодательстве такой запрет нигде не прописан — наоборот, запрещается не пускать родителей к детям. Проблема в том, что российские законы, регламентирующие этот вопрос, можно истолковать совершенно по-разному.

Федеральный закон №323 «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» в действующей редакции предоставляет члену семьи или законному представителю ребенка «право на бесплатное совместное нахождение с ребенком в медицинской организации при оказании ему медицинской помощи в стационарных условиях в течение всего периода лечения независимо от возраста ребенка» (статья 51). Более того, если ребенку не исполнилось четырех лет «плата за предоставление спального места и питания с указанных лиц не взимается».

А пункт 10 статьи 19 упомянутого федерального закона №323 гласит, что пациент имеет право на «допуск к нему адвоката или законного представителя для защиты своих прав». Так как законными представителями несовершеннолетних являются их родители, вопрос о правомерности допуска матери и отца к находящемуся в палате ребенку должен был бы отпасть сам собой.

Ооновская Конвенция о правах ребенка вменяет в обязанность государствам, ее подписавшим (то есть и России тоже), следить за тем, чтобы «ребенок не разлучался со своими родителями вопреки их желанию, за исключением случаев, когда компетентные органы, согласно судебному решению, определяют в соответствии с применимым законом и процедурами, что такое разлучение необходимо в наилучших интересах ребенка» (статья 9, пункт 1). Поскольку подписанные главврачом внутренние правила больницы не могут подменить собой судебное решение, запрет на посещение реанимации следовало бы признать незаконным. Не говоря уже о том, что на недопустимость разлучения родителей с ребенком в сложной жизненной ситуации указывают Конституция, Семейный кодекс, человеколюбие и элементарный здравый смысл.

Однако все разбивается об один-единственный пункт все того же ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»: «Граждане, находящиеся на лечении, обязаны соблюдать режим лечения, в том числе определенный на период их временной нетрудоспособности, и правила поведения пациента в медицинских организациях» (статья 27). Это положение дает медучреждению право совершенно произвольно устанавливать свои порядки. При этом де-факто больничный устав имеет больший вес, чем российские и международные законы. Получается, что такой судьбоносный для многих вопрос, как посещение реанимации родственниками определяют правила, принятые в конкретном медицинском учреждении. И чаще всего эти правила прямо нарушают закон.

В советской медицинской практике было принято считать, что отделение реанимации — это святая святых любой больницы. Так же когда-то было и на Западе, но там взгляд на вещи давным-давно поменялся, а у нас — нет. В соответствии с действующими Санитарными правилами и нормативами 2.1.3.2630-10 (приложение 3), реанимации наряду с операционными и родильными залами относятся к классу чистоты помещений «А». Это означает, что в них должна сохраняться стерильность, а посторонним туда входить нельзя, поскольку они могут занести грязь и инфекцию. Именно этим продиктован запрет на посещение пациентов, находящихся в реанимации, в 99,9% отечественных больниц.

Впрочем, стремление «не пущать» исходит не только от больничной администрации. Опрошенные «Милосердием.ру» лечащие врачи российских медучреждений высказываются за ограничение доступа посетителей в реанимацию. Во-первых, в отличие от западных больниц в наших отсутствуют такие условия для присутствия посторонних, чтобы они при этом не мешали врачам заниматься своим делом. Если не брать в расчет крупные лечебные центры, то чаще всего реанимация — это довольно тесная палата, в которой не развернуться даже медперсоналу. Родителям там находиться попросту негде, а поставить для них раскладушку или диванчик невозможно физически.

Во-вторых, по словам врачей, обычно родители требуют от персонала внимания только к своему ребенку и на волне эмоций часто ведут себя неадекватно. Это создает лишние проблемы и пациентам, и врачам. В-третьих, в России нет протоколов, определяющих порядок посещения реанимации. Государство должно что-то менять в этом вопросе, говорят врачи, а пока вопрос о допуске в палату советуют решать в индивидуальном порядке: иногда персонал готов пойти навстречу.

Доводы медицинских работников следовало бы признать обоснованными, если бы речь не шла о неизлечимо больных пациентах. В моменты, когда врачи уже ничем не могут помочь, присутствие близких — это единственное, что может облегчить человеку кончину. Удивительно, что очевидное право на присутствие рядом с умирающим приходится отстаивать всеми правдами и неправдами.

Дискуссии врачей на профессиональных форумах — пускать или не пускать — насквозь пропитаны духом буквоедства. Те, кто против свободного посещения реанимации, старательно пытаются отыскать пункт в различных законах, инструкциях и правилах, который бы позволил на правовых основаниях закрыть родителям доступ к детям. Почему-то этот вопрос рассматривается исключительно в казенно-юридической плоскости, без особого сострадания со стороны медиков. Инструкция оказывается важнее человека.

В лучшем случае врачи кивают на государство, снимая с себя всю ответственность за происходящее. «Пребывание родителей в реанимационных отделениях, может быть, и возможно, и целесообразно. Для этого должны быть осуществлены некие действия организационного характера. Подобные действия должно осуществлять государство. Но ему (государству) пока не до нас», — пишет в конференции на личном сайте известный украинский педиатр Евгений Комаровский, который в прошлом десять лет проработал в отделении реанимации. На Украине и в других постсоветских странах эта проблема стоит так же остро, как в России.

Эксперты, которые отстаивают права родителей на посещение детей в реанимации, говорят о том, что все аргументы их противников являются надуманными. «Нельзя пускать родственников только туда, где они могут принести инфекцию (например, к больным в острой тяжелой иммунодеперессии), или если это реанимация инфекционной больницы. Чем могут помешать родственники в общей реанимации, я не знаю. Попросить выйти людей всегда можно, если есть какая-то медицинская необходимость», — говорит врач-фтизиатр Анна Белозерова (Петрозаводск).

Юристы утверждают, что закон в споре с больничной администрацией — на стороне родителей. «Согласно действующему законодательству, родители ребенка правы. В случае отказа администрации лечебного учреждения в допуске одного из родителей к ребенку необходимо обращаться с заявлением в прокуратуру», — заявила «Милосердию.ру» медицинский юрист Жанна Алтунян (Москва). По ее словам, «ссылка на статью 27 закона об охране здоровья в данном случае необоснованна, поскольку никто и не нарушает правил внутреннего распорядка больницы».

Соучредитель фонда «Подари жизнь», актриса Чулпан Хаматова еще в ноябре 2011 года высказалась по этому вопросу, заявив, что ограждать детей от родителей — бесчеловечно. «И это неправда, будто в ограничении посещений есть медицинская необходимость. Если вы хотите попасть в реанимацию (тем более в ВИП-клиниках) — вы всегда можете это сделать. Эти правила везде так или иначе не выполняются… Смешно говорить о стерильности в реанимации в какой-нибудь средней больнице. Не знаю, бывали ли вы там, но то, что видела я… когда сестры забывают долить воду в кислородный аппарат, когда пациенты привязаны веревками к койке… И говорить о том, что приход близкого повлияет на стерильность — смешно. Я в это не верю», — сказала актриса.

И Чулпан Хаматова, и Евгений Комаровский говорят о том, что мать может в буквальном смысле спасти своему ребенку жизнь, находясь у его постели. Медсестры не могут неотрывно следить за состоянием больного, а близкий человек повернет маленького пациента на удобный бок, успокоит, поправит постель и будет следить, чтобы ребенок не захлебнулся слюной или не задохнулся.

В европейских и американских больницах приветствуется совместное пребывание в больнице, особенно когда ребенок находится в тяжелом состоянии. Маленьких детей рекомендуют почаще брать на руки, в то время как в России к ним запрещено даже прикасаться. На Западе боятся, что у пациента разовьется госпитальный синдром: доказано, что чем дольше ребенок оторван от родителей, тем меньше у него шансов на выздоровление. В России боятся отойти от принятых инструкций и от закостенелой медицинской практики. В западных странах отсутствие матери в палате интенсивной терапии или реанимации — нечто из ряда вон выходящее; в России унизительные просьбы родителей хоть пять минут побыть с ребенком — обычное дело.

О том, что от присутствия родителей в реанимации не случится инфекционный коллапс, свидетельствует зарубежный опыт. Да и отечественный тоже: у нас в стране еще совсем недавно отцов не пускали и на порог роддома, а сейчас им позволено присутствовать и в родзале, и в послеродовой палате. Надо ли говорить, что катастрофы не случилось.

Антон МЕСНЯНКО

http://www.miloserdie.ru/articles/dver-v-reanimaciyu-obstoyatelstvo-nepreodolimoj-sily